Убогий и вечно униженный Вася Козякин мечтал хоть раз в жизни ощутить себя "великим и ужасным". Узнать, каково это - наслаждаться властью над тем, кто точно не сможет защитить себя. Его больная фантазия подсказала сюжет, один мерзкий дядя ввел в роль, а случай подкинул жертву…

В свое время мама не отдала Васю в специализированный интернат для детей, отстающих в умственно-психическом развитии, из жалости. А в обычной школе издевки начались с первого же класса. Одна учительница, отчаявшись вдолбить в него азы своего предмета, как-то заклеймила Козякина "дебилом" - и ярлык прилип на годы. "Тормоз", "тупила", как называли его одноклассники, не успевал по всем предметам, из класса в класс его тащили только благодаря маминым просьбам и подаркам.

К тому же он не отличался физической силой, так что терпеть приходилось даже от малышни, даже от девчонок. Только ленивый обходил Васю без тычка и насмешки. А однажды так вышло, что он, невзначай, взял посмотреть и оторвал ручку от нового рюкзака одной из учениц; отец обиженной девчонки явился и поколотил "придурка Козякина". К пятнадцати годам Вася уже не посещал школу, и обучение кое-как происходило дома.

В один из теплых октябрьских дней Козякин бесцельно бороздил тротуары, пока знакомый грузчик не предложил выпить "на халяву". Быстро захмелевший Василий стал легкой добычей педофила и даже не посмел протестовать, опасаясь кулаков. В тот же день около четырех часов пополудни в одном из дворов Козякин повстречал двух мальчишек шести и восьми лет, предоставленных самим себе.

- Пацаны, я тут, эта… Металлолом нашел в посадке, рядом. Поможете перетащить?

Старший ухмыльнулся:

- А что нам за это будет?

- Дам, эта… двадцать гривен!

И мальчишки бодро последовали за Васей. У железнодорожных путей Козякин поставил "часовым" старшего, Андрюшу, велев сигнализировать в случае тревоги. А "малого", шестилетку Мишу, повел за собой в посадку. Они прошли уже порядочное расстояние, когда Миша забеспокоился:

- Далеко еще? Мне надолго со двора уходить нельзя.

- Все. Копай яму.

- А… чем?

- На кирпич. Пальто сними.

Миша кое-как выкопал неглубокую ямку и услышал радостное "ржание":

- Это могилка тебе будет.

Не давая опомниться, Козякин ударил мальчишку в самый низ живота. Приказал раздеться донага, малыш не подчинился - ударил снова. Входя в азарт, уже самому себе казавшийся страшным, Козякин злобно шипел и матерился. Пообещал прибить, если Мишка вздумает звать на помощь. Он чувствовал себя героем, не хуже, чем дядька-грузчик, и в тот момент был опасен не только в своих мстительных грезах. Многие детали из того, что происходило в дальнейшем, материалы судебного следствия обтекаемо называют "особо дерзким и циничным хулиганством", "бесстыдными действиями"… Изнасиловать ребенка так же, как незадолго до этого сделали с Козякиным, умственно отсталый Вася не сподобился - не сумел по неопытности, но поизмывался над малышом столько, сколько хотел - все это продолжалось больше часа.

Однако намерения Козякина шли дальше. Он подобрал обрывки кабеля и попытался ими опутать малыша. Куски кабеля плохо гнулись, тогда он выдернул шнурки из Мишиных ботинок и крепко-накрепко связал ему руки и ноги. На голову мальчика натянул снятую с него тельняшку, а рукава крест-накрест сплел в узел сзади. Узел душил шею, шнурки впились в кожу, но Миша не шумел, не плакал - за это ему была обещана смерть! Изувер тем временем взвалил малыша на плечи и потащил к железнодорожному полотну.

У колеи Козякин скинул ребенка и передохнул. Положил на железнодорожные пути аккуратно - так, чтобы туловище оказалось между рельсами, шея - на одном из рельсов, а голова по ту сторону. Неподалеку валялся руль от детского велика. Козякин подобрал его и в тупом остервенении несколько раз саданул по скрючившемуся маленькому тельцу. Мишка боялся пошевелиться. Мучитель постоял в раздумье: что бы еще такое сотворить - и помочился прямо на ребенка.

Вообще-то, в слабом рассудке "маньяка" витала еще одна идея: посмотреть, как тепловоз переедет его жертву, но уже смеркалось. Если спрятаться в посадке, ничего не разглядишь. "Пойду, мать заругает", - решил Вася и был таков. Уже по дороге он услышал звук приближающегося поезда, но не стал возвращаться, а ускорил шаг…

Восьмилетнему Андрею тоже уже давно было пора домой, постояв "на стреме", он принялся звать Мишку. Не дозвавшись, поспешил домой и рассказал родителям о странной истории. Отец Андрея бросился к Мишкиной матери, все пересказал, и родители начали прочесывать посадку. В одном месте у насыпи послышался плач…

…Сообразив, что Козякин удалился, ребенок все-таки не решился закричать. Малыш знал, что здесь ходят тепловозы, видеть он не мог, но слух подсказывал, что очень скоро состав будет здесь. Маленький мученик попытался распутаться - не вышло, и тогда он приложил все силы, чтобы сползти с рельсов. Мишка боролся со смертью один на один и делал это молча. Ему удалось откатиться на насыпь, и поезд неспешно прошел мимо. Тепловоз двигался вперед вагонами, и машинист ни за что не заметил бы ребенка на рельсах…

На суде, несмотря на слабость ума, Козякин довольно быстро ориентировался и, когда перешли к обсуждению его вины в покушении на убийство, начал упрямо отрицать умысел. Словоохотливо поведал о том, как изгалялся над ребенком, но заявил, что убивать не собирался. Сначала, правда, положил мальчика на рельсы. Но, услышав шум приближающегося поезда, вернулся и развязал: "Жалко стало!".

Но Мишина мама и участвовавшие в поисках соседи иначе обрисовали картину, представшую перед ними, когда они прибежали на искаженный плачем детский зов: "Мама-а-а-а!" Обнаженный ребенок дрожал от вечернего холода, со связанными руками и ногами, со все еще закрытым тельняшкой лицом. Малыш отчаянно выл, не пытаясь освободиться, скрючившись всего в метре от колеи.

Плач в их доме не унимался несколько дней. Миша ни с кем не хотел говорить о том, что с ним произошло. Он был уверен, что Козякин обязательно разыщет его и расправится, если узнает, что он выжил. К счастью, спустя две недели, на той же улице, где произошла их первая встреча, Козякина заметил Мишкин дружок и позвал взрослых…

Моральный ущерб, пятьдесят тысяч гривен, за недоразвитого подростка будут выплачивать его родители - до тех пор, пока он сам не достигнет совершеннолетия или не найдет себе работу. Таково было решение суда, уже вступившее в силу.

Ближайшие восемь лет Василий никому не сможет причинить вреда. А потом?... Что будет потом, не известно никому, и менее всех - самому Козякину.

Мила Алексеева, "CN-Столичные новости"