Оказывается, Год Дарвина! Будет здесь поэтому не про быков, но про обезьян, которых Дарвин несколько выделял.

А что характерно для примата? Как пресловутый примат устроен? Ученые докладывают:

«Перед обезьянами раскладывали фотографии людей и обезьян, в том числе родственников той, которая должна была сортировать их, и фотографии ее самой. Эта обезьяна положила отдельно всех людей, положила себя к людям и прокомментировала это, сказав: «Я говорю», а своего отца положила в другую группу, сказав, что «грязная таки тварь»!»

В России делают теперь большую ошибку, нагнетая антисоветскую истерию, неуклюже льстя будто бы продвинутым молодым, силясь тем самым оторвать едва народившиеся поколения от так называемых «совков», от отцов, дедов и матерей. Однако же не всякий человек — обезьяна. Дивный новый мир привлекателен, а только родители как минимум надежнее.

Когда умер Александр Исаевич Солженицын, краем уха слышал любопытную информацию. Оказывается, мать писателя прятала в 20-е годы ордена и медали, полученные мужем на фронтах Первой мировой: советская власть награды царского происхождения не жаловала.

Склонен считать, что первопричина беспрецедентной ненависти Солженицына к Стране Советов именно тут: тронули или только хотели тронуть отца!

Прочее, даже лагерь, — второстепенное, третьестепенное.

Лихие пропагандисты не скрывают раздражения, недоумевают: «Черт знает что, в самом деле. 18 лет прошло. Дети у них выросли — в другой стране, говорят. Видели за это время и девальвацию, и гиперинфляцию, и деноминацию, и обратно девальвацию — весомо, грубо, зримо и, самое главное, недавно. На выборы ходили чуть ли не по два раза в год. Работу не раз меняли. Покупали квартиры-машины. Все равно: «они прибавят», «они дадут» (или не дадут, или отнимут, не суть важно). Восприятие людей власти как чужих. Как существ иной природы. Причем непостижимой природы. Неискоренимо».

Неискоренимо, наверное. Знаете ли, голос крови. «Пепел Клааса стучит в моем сердце».

Мои родители, мои дяди, тети, дедушки и бабушки — простые, из деревни, от сохи. Я никак не могу признать социально близкой ту власть, которая ставит под сомнение вменяемость моих близких. Поэтому мысленно выражаюсь про носителей власти «они», отчужден всерьез и надолго, неулыбчив и по пустякам раздражителен. Между тем мне невероятно нравится Америка, где я никогда не был и, скорее всего, уже не буду, — эта самая, будто бы империалистическая, Америка не предъявляет счет моей простой, моей суконно-посконной родне. Не оскорбляет.

Вот здесь любопытным образом пересеклись и склеились в неприятный липкий комок две неправды. Автор статьи, размещенной на сайте КПРФ, инкриминирует новоиспеченной кинокартине «Стиляги» американскость.

Комментаторы же статьи из другого лагеря, и они брызгают сарказмом наподобие вышеприведенного пропагандиста. На самом же деле позиции коммунистов и антикоммунистов родственны.

Коммунистам не нравится «массовая культура», но их теперешние противники в свою очередь оперируют категорией «гопота». Один и тот же тип сознания: элитарщики советского типа, конкурирующие с ними элитарщики постсоветские.

Картина «Стиляги» действительно омерзительна, аутентичные стиляги 50-х по-настоящему неприятны Дело тут, однако же, не в Америке. Тодоровский-младший беззастенчиво крадет (Джон Уотерс, пр.). Стиляги 50-х тоже одалживались у Запада с единственной целью — дистанцироваться от простонародья, от «быдла», наварить символического капитала, уйти в социальный отрыв.

Люди с подобным типом сознания в результате разочаровываются, ибо прекрасное чужое не прививается, отторгается живой жизнью. Тогда элитарщики еще больше сатанеют, начинают вешать на пресловутую гопоту все мыслимые и немыслимые грехи.

Честно говоря, я с мстительным злорадством слежу в последние годы за истериками тутошних грамотных, как в печати, так и в ЖЖ. Грамотные никак не могут понять, отчего это их попытки выгородить себе отдельную территорию провалились.

С каждым днем жить становится всё интереснее, всё веселее!

Канал ТНТ взялся показать новоиспеченный ситком «Любовь на районе», который выдали на-гора искренне ненавидящие гопоту постсоветские эстеты. Беспомощное зрелище преподносится авторами и каналом как нечто передовое и яркое.

Авторы не в силах скрыть отвращение к неграмотным. В результате доморощенные эстеты полностью уничтожают эстетическую дистанцию, попирают все жанровые законы.

Пожалуй, впервые в постсоветской истории гопота предъявлена тут как зверье, русская провинция — как обезьянник.

Одетый в домашние треники молодой человек на бегу почесывает себе попу, а его напившаяся подружка неаппетитно снимает с себя телесного цвета колготки, вытанцовывая неуклюжий стриптиз-танец на столе задрипанной кафешки, где обезьянки почему-то просиживают дни и вечера.

Правда жизни?

Отнюдь.

Взыскуемые нашими эстетами социально-психологические типы предъявлены в ослепительно жанровом сериале «Счастливы вместе», который идет на том же самом канале, однако является более чем удачной калькой с американского продукта.

Что называется, почувствуйте разницу!

Американские авторы делают кино про себя, наши горе-художники — про чужих («грязная таки тварь»). Поэтому у американцев — вариативность ситуаций и артистизм, наши, чтобы смоделировать поведение обезьянок, предлагают утонченным актерам столичных театров ковыряться в попе.

Припомнил свое сильное впечатление от писем композитора Верди. Допустим, он работает над оперой «Двое Фоскари» на сюжет Байрона и пишет либреттисту что-то вроде: «Дорогой друг, все, безусловно, хороши — и Байрон, и Вы. Однако же нельзя ли как-нибудь обосновать привнесение во второе действие гондольера, ибо очень-очень хочется написать песню гондольера. А еще хотелось бы завершить действие номер три сценой прекрасного заката. Вы будете возражать, дескать, у Байрона никакого заката нет и в помине. Однако очень хочется именно сцену заката, очень-очень!»

Здесь мерцает базовая западная ценность, здесь угадывается ключевое понятие западной культуры. У нас теперь любят повторять, что Запад давно оторвался от своих христианских корней, однако это не так и это грязная ложь. В западных фильмах и сериалах неизменно нахожу воплощенной категорию «любовь», неизменно!

Композитору Верди очень нравится закат, и вот это индивидуальное нравится, этот, если угодно, трепет души для него важнее авторитетного заемного первоисточника. Художественная ткань рождается только так: изнутри себя.

И море, и Гомер — всё движется любовью.

Ничего подобного у нас. Только борьба за символический и финансовый капиталы, только терки и — заимствование, заимствование, заимствование с попутным унижением непродвинутого другого.

«Я прочитал по-английски и передрал первым!»

«Я посмотрел на закрытом показе и перелицевал раньше других!»

«У меня понтовые джинсы из-за бугра!»

Местечковая культурка, пиво и орешки, «любовь» на районе.

Дьявол — обезьяна Бога.