Олег Кулик — самая крупная и противоречивая фигура российского актуального искусства, и, соответственно, давно хотелось поговорить с ним на глобальные темы. Ведь именно он определял моду в российском художественном пространстве последние 15 лет. Еще недавно никто бы не мог предположить, что скандальный человек-собака отрастит окладистую бороду, будет делиться буддийскими мудростями и обращаться в электронных письмах «братья и сестры».
В начале 90-х он придумал акцию «Подарки от Пятачка», где в галерее «Риджина» мясник резал живого поросенка — гостей тут же потчевали шашлыком из свежатинки. Затем Олег создал Партию защиты животных, от которой выдвигал себя кандидатом в президенты России. Так вошел в «образ животного», что решил стать человеком-собакой и в таком виде облаял множество галерей Европы и США. Читал в неглиже Евангелие рыбам, показывал фаллос восковым фигурам семьи Николая II. Создал инсталляцию, где куры гадят на голову Льва Толстого, — теоретическая база: природное выше культурного (читай «материальное — духовного»). А в 2007 устроил грандиозный проект о духовности «Верю» (премия «Инновация»), перевернувший с ног на голову (или скорее наоборот) столичную арт-тусовку.
Для творчества Кулика стержневой является идея «прозрачности» (остальные, типа «зоофрении», — вспомогательные). Гробик из оргстекла, пластигласные скульптуры «Оранжерейная пара» (совокупляющиеся бык и корова), сам раздетый Олег, вставший на четвереньки. Но, сделав гроб прозрачным, не увидишь сущность смерти, а обнажившись, не разглядишь душу. Поэтому от внешних способов реализации идеи «прозрачности» он перешел к внутренним: стал искать «отмычки» в области религий и духовных практик.
Кулик — это всегда шоу. И недешевое. При этом роль клоуна чужда Олегу, он презирает публику. Лавируя между крайностями, вытаскивает на поверхность образы, воплощающие общественные тенденции, но демонстратор при этом предпочитает держать фигу в кармане.
На желтом постере фильма «Олек Кулик. Вызов и провокация» собачий ошейник превратился в сияющий нимб над головой художника. Сейчас звезда российского contemporary art подумывает, как сотворить нечто вроде авторской религиозной системы, типа супрематизма Малевича, однако делает он это с циничной расчетливостью Марселя Дюшана. Поэтому не слишком доверяйте и его «собаке», и его «пророку».
Кулик боялся, что его поднимут на смех, когда он будет голым кусать прохожих. Нет, восприняли серьезно. Но это не значит, что ему что-то мешает смеяться над вами. В этом и состоит сила обаяния его личности. Принимайте во внимание его общественные диагнозы, но безоглядно идти вслед за Куликом не стоит: его ведет вперед жажда личного успеха. К этому богу нет смысла двигаться толпой, доберется всё равно только один — непредсказуемый и неугомонный, лукавый и искренний Олег Кулик.
— Не является ли одной из ваших основных черт хитрость?
— Как говорил мой дедушка, «кто не хитрый, тот дурак». Но моя хитрость эволюционировала в мудрость. Это ум, нацеленный на результат. Любыми средствами. Волей-неволей начинаешь хитрить. Мудрость — это понимание ценности того или иного. И берешь только то, что тебе нужно.
— Но хитрость — это же и обман?
— Обман — это обман, а хитрость — это хитрость. Я, например, могу вам не всю правду сказать. Вы спросите: «Что прекрасно в этом мире?» Я отвечу: «Самое прекрасное в этом мире — моя задница». Это обман? Нет. Обманом было бы, если бы сказал: «Прекрасна в этом мире только моя задница».
— Почему вы повернули от Запада к Востоку? После признания человека-собаки даже в США отправились в Монголию…
— Помните генерала Хлудова из булгаковского «Бега»? Душа суда просит!
— И когда это произошло?
— В 2002 году. Когда меня девушка бросила. Я понял тогда: надо тянуться к вечным ценностям, иначе сдохну. Вначале думал, Монголия — срань господня. А приехал, понял: это рай на земле. А про Нью-Йорк думал: это рай на земле. Приехал, увидел — это срань господня.
— Идея собачьей акции пришла в голову, когда вы прочитали рассказ Мисимы. Там хозяин собаки внезапно умер, но она продолжала его охранять. Россия всегда несла дозорную функцию между Востоком и Западом. Но в 90-х дозорный отключился. И собака без хозяина озверела.
— Все метафоры хромают. Но некоторое очевидно. Во-первых, Россия действительно большая страна, и, во-вторых, в 90-х здесь произошел глобализационный эволюционный скачок. Какой в этот момент может быть хозяин? Это как студент после окончания вуза: учился, учился, учился, а теперь всё — надо жить самостоятельно. И это ведь не только знания, это характер. Мы привыкли жить в каркасе государства, семьи. И русский человек впервые ощутил, что такое настоящий капитализм: ты никому не нужен и никто никого не любит. Все думают о том, как кого поиметь и заработать на этом. И построить свой отдельный мир — индивидуалиста. Но сейчас левое, западное движение разлагается и смердит.
— Что дальше? Другой известный лидер актуального искусства — Осмоловский — продолжает народные традиции своими «Хлебами».
— Народная традиция — это такая тупость, которая никогда не подведет. Как болото — что ни кинь, всё сохранится. Через тысячу лет чего-нибудь там да и найдут. Народная традиция — это бесконечность, как интернет. «Вы знаете, у меня свой сайт в интернете». Шесть миллиардов тараканов имеют свои сайты в интернете. И каждый таракан что-то скрипит туда. Заходишь в интернет, а там стоит дикий скип. 90 процентов хочет трахаться, еще 10 — хотят денег. И ноль, ноль, ноль процентов ищет стихи Бродского.
— Какой ваш путь?
— Естественно, трахаться.
— А как же буддизм, духовность?
— А нимб же остается. Такой у меня управляемый нимб. Когда опасность — он меняет цвет. Три цвета: зеленый, желтый и красный. Если действуешь неправильно — загорается красный.
— Нимб — это же гордыня? Как буддизм совместим с гордыней?
— А я хочу в буддизм внести новшество. Соглашаясь со всеми его принципами, хочу наполнить высочайшей гордыней. Если это лучшая религия, то почему не гордиться? Буддизм — это опыт. Но мой личный опыт говорит, гордыня — неплохая вещь. Так же как и эго. Буддисты говорят, надо бороться с эго, с гордыней. Зачем? Если тебе не нравится твое плохое эго — убери его. Не нравится гордыня — убери ее.
— А как это работает в системе Бог — дьявол?
— Дьявол ничего плохого никому не сделал. Более того, его нет. А вот Бог много зла принес.
— Вообще всё полярно, есть свет — есть тень, есть Бог — есть дьявол.
— Да, полярно. И Бога нет, и Дьявола нет. Ничего нет.
— А что есть?
— Я есть, вы есть. Мы — словно окна. Мы можем приобщить кого-то, кто в эти окна заглянет. Но нужно немножко забыть о себе, воспринимать себя легче, спокойнее. Я перехожу из одного состояния в другое, третье. Это как в полете: одну фигуру сделал, вторую, а потом вниз — у-у-у.
— Что делать, чтобы мотор не отказал?
— Не стоит заигрываться, но свободу надо осваивать.
— Уже о вас снят полнометражный фильм в прошлом году. Еще чуть-чуть, и произойдет канонизация Кулика?
— Пока мне не будет поставлен десятиметровый мраморный памятник — не успокоюсь.
— Вы же лично знаете Церетели — пусть сварганит по блату.
— Ага (смеется), чтобы он Петра I заменил на меня. Олег Первый! Вот тогда мое эго будет чуть-чуть удовлетворено.
— Так ведь нет предела удовлетворения эго.
— Да! Но пока обойдемся памятником: мне на «мраморную слизь» не наплевать.
— Что вам помогает сдерживать аппетит своего эго? Юмор?
— Уверенность и спокойствие в получении результата. Самое приятное — это чтобы у тебя была булочка утром, крыша над головой и любимая жена. А всё остальное — игра. Получилось — хорошо, не получилось — еще лучше, меньше проблем. В мире есть только уроки и счастье. А уроки — это наука, как стать счастливым. Сначала раздражает проблема, но когда понимаешь, почему она возникала, — враг наполовину побежден.
— «Верю» буквально ткнула московскую арт-тусовку в проблему духовности. Чего вдруг вы решили устроить такой масштабный проект на эту тему?
— У меня было откровение, что я должен принести новую веру. Когда я был в Латинской Америке, мне приснился один страшный он... А вообще я считаю, что Бог должен быть внутри, в душе. И самый главный обман в мире, всё насилие построено на том, что Бога вынесли наружу. Он стал начальником. А раз Он внешний, всегда можно устроиться посредником. И все были за посредничество между высшими силами и людьми, дабы интерпретировать по-своему. А кто интерпретирует — тот манипулирует. Самое главное издевательство устраивают не менты, не маньяки, а люди, которые контролируют дух: это хорошо, это плохо. Это самые извращенные люди. И это во мне вызывало неприятие. Я из верующей семьи. Дедушка у меня такой. Мои родные из деревни, недалеко от гоголевских мест. Мне, кстати, предложили сделать постановку Божественной литургии, написанной Николаем Васильевичем Гоголем. Говорят, в советские времена опубликовали все произведения Гоголя. Самое лучшее произведение не издали: он полностью написал сценарий Божественной литургии. И так красиво, с многочисленными объяснениями.
— Как же вам удалось втиснуть проект «Верю» в московский формат?
— Московский формат — это тяжелая, плотная задница. И ей нужно было хорошую клистирную трубку для промывания. Я и мыслю себя как эту трубку. Очищает, конечно, Бог. Но он же нежный, ему нужен инструмент. И проектом «Верю», я считаю, мне удалось несколько удалить грязь. Современные люди живут во власти стереотипов. Так же как и я в свое время. Только что-нибудь скажешь, сразу: «Мы всё знаем, всё понимаем». Но они обожрались! Они уже даже лекарств принять не могут — некуда. Надо чуть-чуть освободиться, а люди всё боятся выпускать.
Крики «Обгонят, обманут, никому не верьте!». А на самом деле нужно всё отпустить, всех полюбить.
Правда, если вы так сделаете, вас тут же убьют. Потому что это разрушит всю экономическую систему. Если люди будут любить друг друга, они не будут между собой конкурировать. Они не смогут продавать лежалый товар. А как же без конкуренции? Сразу упадут темпы экономического роста. Кто-то посчитал и испытал шок: если соблюдать все моральные принципы — заглохнет система.
Но и на рынке духовных услуг, так скажем, много сомнительных предложений. Непонятно, кому верить. Раньше были авторитетные учителя. Сначала их мочили. Кому-то, конечно, удавалось отстоять свою веру. А сейчас стало множество умных людей. Каждый второй — Христос и Будда. В Индии лежишь где-нибудь, а тебе рассказывает о продуктах своего ума какой-нибудь проходящий бомж. Все стали умные, но как-то наполовину. Характера нет! Есть знания, но нет воли. Важны не только сами ценности, но и умение их отставать. Долго! И когда ты их долго отстаиваешь, у тебя меняется сознание. А все думают: «Давайте в это поиграем, теперь в то». А по большому счету каждый — обиженное, ранимое существо, накапливающее негативные ощущения. Их нельзя накапливать! Их нужно регулярно вычищать. А когда они подступают — отпусти их. Это опять про санузел.
— Чего от вас ждать в ближайшем будущем?
— Построения новой религиозной системы.
— Евангелие от Кулика?
— Никаких новых Евангелий не будет. Будет все-таки современное искусство, но наполненное другим содержанием, другим светом, другим духом. Формально будут использованы уже известные ходы. Я не хочу новаций, наоборот, хочу скрыться. Потому что, как только этот дух прорвется, всем будет конец. Вот то, что было в Чэнду (в мае 2008 года в китайской провинции Сычуань, столицей которой является город Чэнду, произошло землетрясение силой 8 баллов. — К.Р.), — опа. Я одному человеку перед носом щелкнул, говорю, через месяц не будет этого вонючего города. А человек говорил: «Да ты что! Это такая сила! Такая мощь! Кто его победит?» Я говорю: «Бог». А потом — бац! — и через месяц нет этого Чэнду. Вот что значит Бог.
— Вы же говорили, что и Бога нет.
— Иногда Он появляется. Просто Бог не суетится.
