Политические прогнозы, основанные на механическом переносе последних политических тенденций в ближайшее будущее, обречены на провал. Временные диапазоны порядка полутора десятилетий постсоветской истории России являются лишь флуктуациями. Это в полной мере доказала концепция развития — 2020, принятая правительством РФ накануне глобальной депрессии и сразу же выпавшая из сферы научного прогнозирования в область сомнительной футурологии.

Глобальный переход к современности

Исторически человечество пережило два взрывных демографических перехода, когда его численность увеличивалась на порядки. Первый был связан с отказом от охоты и собирательства и освоением земледелия. Второй обусловлен промышленным переворотом, формированием рыночного хозяйства, использованием новых источников энергии, достижениями медицины и урбанизацией. И этот переход определяет масштабные долгосрочные тренды развития человечества, в том числе на ближайшее столетие.

Период формирования современных постаграрных обществ начался в Европе и Азии в ХIV веке, охватив мир глобально к ХХ веку. Оказалось, что на новом технологическом этапе Земля вновь может прокормить в разы больше людей, чем ранее. Поэтому начиная с ХV века численность человечества увеличивалась каждое столетие примерно в 1,5 раза. В ХХ веке оно увеличилось в рекордные 4 раза — до 6 млрд людей, невзирая на мировые войны, общественные потрясения и революции.

В большинстве стран мира демографический переход сопровождался образованием избытка аграрного населения, а вследствие этого ростом конфликтности, находившей выход в массовых гражданских и межгосударственных войнах, революциях, национально-освободительных движениях, росте преступности. Повышенную конфликтность глобальному переходу сообщило то, что постиндустриальный мир и слаборазвитые страны исторически находятся в состоянии демографической неодновременности. Если Европа, Северная Америка, Россия, Япония давно пережили свой демографический взрыв и связанные с ним потрясения, то многие регионы мира лишь находятся на пороге современности.

На фоне этих тенденций мало кто заметил, что исторический пик темпов глобального демографического роста можно считать пройденным. В настоящее время его темпы замедляются, так как второй демографический переход — «урбанизация» — близится к завершению. По подсчетам специалистов, рекордным по темпам роста населения в мире стал 1967 год, давший прибавку населения в 2,1%. Но уже в 1997 году темпы прироста упали до 1,6% в год. Последнее десятилетие ХХ века оказалось в глобальном демографическом плане переломным. По прогнозам демографов ООН, темпы прироста мирового населения сократятся к 2010-му до 1,1%, а к 2030-му — до 0,7—0,8%.

При сохранении имеющихся трендов вполне вероятной выглядит стабилизация общей численности человечества на уровне 9—9,5 млрд человек к 2050 году в связи с растущим преобладанием городского населения с его невысокой рождаемостью. Резкий всплеск рождаемости в модернизирующихся странах объясняется наложением достижений современной медицины на модель воспроизводства аграрного общества. Но если в 1950-х годах в мире на одну семью в среднем приходилось 5 детей, то в 2007 году, по данным ООН, эта цифра сократилась до 2,56 ребенка. Что ненамного превышает уровень простого воспроизводства населения, равный 2,2 ребенка на семью. За последние полвека, согласно официальной статистике, в Китае среднее число детей на семью сократилось с 6,2 до 1,8; в Индии — с 6,0 до 2,8. Причем, по подсчетам российского экономиста Владислава Иноземцева, сокращение бедности в современном Китае объясняется именно ограничением рождаемости, а не рекламируемым экономическим ростом.

Необратимые тренды урбанизации

Закономерным результатом второй демографической революции стал тот факт, что в 2007 году городское население мира превзошло по численности сельское. 3,3 из 6,6 млрд людей, населяющих планету, стали жить в городах. Правда, с поправкой на то, что большая часть новых горожан концентрируется в городских трущобах третьего мира. Мегаполисы образуют демографические «черные дыры», не будучи способны воспроизводиться самостоятельно. И вместе с тем питающей их аграрной периферии становится меньше, географически расселение людей становится всё менее равномерным.

Дальнейшая глобальная трансформация современной индустриальной цивилизации, построенной на ценности прогресса и сакрализации труда, повлечет серьезные изменения в социальной структуре обществ и их идеологических представлениях о себе.

За последние 150 лет производительность труда в мировой экономике увеличилась в 20—25 раз. Современная экономика всё менее базируется на сельском хозяйстве и промышленности, где наблюдается устойчивое падение занятости. В новых же секторах, связанных с инновационными технологиями, массовая занятость не требуется. Возникает проблема избытка рабочих рук, наиболее болезненная в Европе со ставшим для нее привычным 10—15-процентным уровнем безработицы. И такие паллиативные меры, как временные трудовые контракты для молодых сотрудников и увеличение продолжительности среднего образования до 12 лет, призванные сдержать напор новой рабочей силы на рынки труда, представляются лишь отсрочкой в решении этой важнейшей проблемы. Развитым странам выгодней держать граждан на пособии по безработице в качестве пассивных потребителей, чем создавать дорогостоящие для экономики, но не слишком нужные ей рабочие места.

Технологический прогресс не только изменяет структуру занятости, но и ведет к размыванию привычных классов, на смену которым в массовом обществе потребления приходят аморфные группы населения. Вместе с ними уходят и привычные модернистские идеологии, призванные выражать классовые интересы, — социализм, либерализм, консерватизм. Ослабляются консолидирующие государства системы — армия, образование, выборы, исторические мифы. Если экономические процессы глобализируются, то урбанизированное общество, наоборот, фрагментируется и индивидуализируется. Конкурентные преимущества любых идей, политических систем, экономических отраслей отныне всё чаще должны доказываться всему миру, а не только внутри отдельных наций.

Перспективная стабилизация численности населения автоматически обусловливает рост ценности отдельной человеческой жизни, которые ранее свободно кидались в топку политических идей, будь они коммунистическими, фашистскими или демократическими. В свете демографических прогнозов среднесрочное будущее человечества видится всё же в менее мрачных тонах, чем его склонны представлять современные политики. Стабилизация численности населения Земли к середине ХХI века в перспективе позволит сгладить остроту противоречий между золотым миллиардом и периферией, мировым городом и деревней. Прирост ВВП в странах третьего мира, ранее съедаемый взрывообразно растущим населением, можно будет тратить на обеспечение современных стандартов медицины, образования, жилья. В результате повысится ценность каждой отдельной жизни, что глобально затруднит формирование экстремистских движений. Наконец, экономико-политическая стабилизация бедных стран приведет к ослаблению миграционного напора в страны богатые. Поскольку миграция с мирового юга на мировой север обусловлена не столько меркантильной погоней за высокими заработками, сколько бегством от голода, безработицы и нищеты у себя на родине.

Политическое закрепление естественных демографических тенденций может привести к формированию более эффективных и дееспособных международных структур, которые смогут менее затратным образом регулировать уже не национальную безопасность отдельных стран, а мировую безопасность в целом. На фоне всё большего распространения ядерного оружия и иных угроз это может быть единственным выходом для человечества, если оно хочет выжить.

Мировая демография рисует контуры реальной и вполне позитивной утопии будущего, в которой есть место всем. Это будущее, которое стоит того, чтобы к нему стремиться, более демократичное и справедливое, чем вся предшествующая человеческая история.