Самый главный фильмПочему до сих пор смотрят советское кино сорокалетней давности? «Освобождение» — популярная история Великой Отечественной. Начинается она не в гибельном июне 1941-го, а в июле 1943-го победой на Курской дуге. Исторические лица, кроме всем известных Сталина, Гитлера, Геббельса, подписаны, чтобы зритель отличал Чуйкова от Ватутина, Клюге от Гудериана. На экране фронтовая дружба советских солдат с бойцами Войска Польского. Коварные западные союзники плетут интриги, но помешать Красной армии не могут. Если это не советский официоз, то что?
Но официоз живет недолго. Вспомним судьбу печально известного «Падения Берлина». После смерти Сталина это кино стеснялись даже ругать, только высмеивали, а ведь съемочная группа «Падения Берлина» гораздо солиднее, чем команда Озерова: Михаил Чиаурели, Дмитрий Шостакович, Рубен Симонов, Верико Анджапаридзе: не имена — легенды. Но эти звезды работали со стеклянными глазами и холодным сердцем, предвкушая сладкий пряник (солидный гонорар) и опасаясь кнута. «Падение Берлина» стало их позором.
Товарищ Сталин говорил, что при социализме жизнь становится всё лучше и веселее, а советские женщины от этой веселой жизни рожают всё больше и больше. Поэтому население должно расти и расти. Еще в 1934 году на XVII съезде он заявил, что в СССР живет 168 млн человек. К переписи 1937 года, когда жизнь стала еще лучше и уж определенно веселее, и население должно было увеличиться, как предполагали, до 180 млн. Но перепись, организованная, кстати, блестяще, показала убийственные цифры: 162 млн. Это была катастрофа.
Читать дальше А вот «Освобождение» было для Ульянова, Олялина, Каморного, Ножкина, Носика — звездным часом. Фильм Юрия Озерова пережил не только Брежнева с Андроповым, но и Советский Союз.
Аномалия? Нет, закономерность. Юрий Озеров и Юрий Бондарев (сценарист «Освобождения») были фронтовиками, боевыми офицерами, как и оператор Игорь Слабневич.
Ветераны не могли лгать о войне даже за большие деньги. Поэтому в «Освобождении» очень мало прямой лжи. Много недоговоренностей, да, не спорю, но лжи мало. Озеров старался снимать честное кино. Битва под Прохоровкой не выглядит триумфом советских войск: на поле десятки подбитых тридцатьчетверок. Кульминация второй серии не взятие Киева, а гибель батальонов, высаженных на ложном плацдарме. Даже пафос последних, победных серий снимается страшной сценой в берлинском метро и гибелью танкиста Дорожкина в Рейхстаге за несколько часов до победы. Это и в самом деле трагедия века, никак не «блокбастер» и не «мелодрама», как рекламируют в интернет-магазинах.
Военная и партийная цензура велела воспевать фронтовое братство русских и поляков, но Озеров и здесь нашел выход, намекнул зрителю. Помните, когда наш танкист и польский пехотинец, даже хлебнув трофейного спирта, не могут спеться: «Национальные трудности», — сетует поляк.
Миф как правда народная
«Освобождение» — не документальное исследование, а воплощенный миф. Миф — это не ложь, не заблуждение, не обман, это правда народная.
Массовое сознание не способно усвоить «историческую правду», оно ее даже не воспринимает. Историческая правда известна кучке историков. Каждое стоящее исследование эту «правду» корректирует, дополняет, уточняет, а иногда и переворачивает с ног на голову. Идет беспрерывный поиск истины, но массовое сознание нуждается не в историческом, а в мифологическом знании. Миф передается из поколения в поколение, он скрепляет единство народа. Наука должна быть динамична, миф — статичен. Научные концепции надо время от времени пересматривать, мифу это противопоказано.
«Битва за Ржев» ставит крест на мифе о Жукове. Из фильма Алексея Пивоварова зритель делает весьма крамольные выводы, а именно:
1. Жуков отнюдь не возражал Сталину, когда тот в течение 13 месяцев требовал «давить пехотой» танки и доты противника. Даже рядовые немецкие солдаты поражались бессмысленности пеших и конных атак на укрепрайоны («Людей гнали, как скот на убой», — вспоминает немец). Будущего Маршала Победы это не смущало.
2. Жуков не побеждал в битве за Сталинград, поскольку командовал другим фронтом. И как раз в то время, когда на нижней Волге принимали капитуляцию Паулюса, он бесславно и бессмысленно штурмовал Ржев.
Читать дальшеВ народном сознании может жить или «великий полководец Георгий Жуков», или «Жуков-палач», или благородный советский солдат, спасающий немецкую девочку, или насильник и грабитель, увешанный трофейными часами. В истории было и то и другое, но наше сознание их не примирит никогда. История сложнее, а миф всегда понятен и прост. Миф о Победе можно разрушить, но на его место придет не правда, а другой миф.
«Освобождение» по-прежнему смотрят, потому что деконструкция старого военного мифа не удалась. В безжалостного Жукова и бездарного Сталина народ еще поверил, но образ советского солдата остался священным и неприкосновенным. Когда вышел русский перевод «Сталинской истребительной войны» Иоахима Гофмана (с полным перечнем преступлений советских солдат), в интернете появились отзывы читателей, которые можно свести к фразе: «Давно по шапке им не давали, видно, опять пора».
Советский солдат не насиловал немецких женщин и детей, он спасал их в затопленном Гитлером берлинском метро.
Победа — это наша вера. Солдат — наш святой-мученик. Сомневаться в подвиге советского солдата — всё равно что в католической Испании времен Филиппа II сомневаться в непорочном зачатии или не верить в страсти Христовы. «Освобождение» — это наш катехизис.
На все времена
Сейчас трудно представить, каким прорывом было «Освобождение» в начале 70-х. Советский зритель впервые увидел на экране Жукова, Конева, Моделя, Манштейна, Клюге. Многие только из фильма узнали о суперагенте Отто Скорцени, о полковнике Штауфенберге и операции «Валькирия».
Впрочем, у фильма много недостатков. Бондареву и Озерову легче было писать сценарий о простых солдатах и младших офицерах, чем о генералах и маршалах. Было что играть Николаю Олялину (капитан Цветаев) и Валерию Носику (сержант Дорожкин), но нечего Василию Шукшину (маршал Конев), Владлену Давыдову (маршал Рокоссовский), Владиславу Стржельчику (генерал Антонов). Положительные и представительные товарищи, как будто сошедшие со своих пьедесталов.
Сколько темных историй, сколько интереснейших сюжетов пропало даром! При советской цензуре невозможно было рассказать о конфликтах, интригах, соперничестве Жукова с Рокоссовским и Коневым, Конева с Ватутиным. Разве что на вражду Жукова с Чуйковым осторожно намекнули.
В историю кинематографа по праву вошли две роли. После «Освобождения» Жуков Ульянова заслонил в массовом сознании настоящего Жукова. Другого Маршала Победы у нас не было и не будет. Такой маршал не мог увезти из Германии вагоны с трофеями, как настоящий Жуков.
Фриц Диц останется лучшим Гитлером всех времен и народов. Карикатура, превратившаяся в реалистический портрет. Не добрый старичок из «Бункера», не странный рефлексирующий господин из «Молоха» (зачем так усложнять?), но и не тупое, примитивное существо. Жестокий, истеричный, но дальновидный и умный враг, который лишь постепенно (по мере движения Красной армии на запад) начинает терять разум. Последний день рождения Гитлера, когда он остается наедине с Евой Браун (свита разбежалась, генералы разъехались), и свадьба за несколько часов до смерти — из самых сильных сцен фильма. Впрочем, две последние серии — лучшие, почти что без слабых мест. Гибель мальчишки-танкиста в зоопарке, затопленное берлинское метро, бой в Рейхстаге — незабываемы. Куда там «Рядовому Райану»!
У этого фильма и сейчас нет конкурентов. Новая история Великой Отечественной так и не написана. А если ее и напишут, то «Освобождение» всё равно останется с нами навсегда. Потому что никогда уже не будет у нас фильма, снятого настоящими фронтовиками. Почитайте последнее интервью Юрия Озерова, и вы поймете, что войну с Германией выиграли удивительные люди. Они отличались от нас, как Вильгельм Завоеватель от какого-нибудь мозгляка вроде Гордона Брауна или Тони Блэра.
