Широкая слава к Дмитрию Глуховскому пришла благодаря метро. Его книги «Метро 2033» и «Метро 2034» стали бестселлерами — их не только читают, в них играют. Идея мировой катастрофы и спасения под землей, нового Ноева ковчега заняла умы любителей фантастики. О тайнах метрополитена, любимых станциях, интернете и свободе информации рассказал корреспонденту «Часкора» Дмитрий Глуховский.

— Насколько метро — непредсказуемый персонаж? Можно ли его считать живым организмом?
— На протяжении десятилетий метро впитывало эманации десятков и сотен миллионов людей, их души оставляли здесь свои отпечатки. Поэтому жизнь метро — это жизнь миллионов, проводящих в нем час или несколько часов каждый день. И если метро живое существо, то скорее этакий мраморно-гранитный голем, одушевленный нами самими.

Я хорошо себя чувствую в метро и продолжаю пользоваться им почти ежедневно. Никаких страхов не испытываю.

— Метро — действительно шанс на случай катастрофы?
— Московский метрополитен вместе с сетью из более чем двухсот бункеров и так называемым Метро-2 (Д-6) действительно является самым большим в мире противоядерным бомбоубежищем.

Если и есть у москвичей какая-то надежда на спасение в случае атомной войны, то только на систему противоракетной обороны над Москвой и на метро.

Почти все центральные станции оборудованы герметическими затворами, многие имеют воздушные фильтры, некоторые — артезианские скважины. Каждая из них — небольшой бункер, а все вместе — новый Ноев ковчег, способный уберечь человечество в Судный день.

— В работе над книгами при изучении метрополитена что поразило больше всего?
— Чем больше узнаешь о метро, тем больше поражаешься тому, сколько было проделано работы, насколько амбициозен — на грани безумия — изначально задумывался проект. И как, несмотря на чудовищно сложные условия труда, его удалось воплотить.

Больше всего поражает, конечно, то, как мало среднестатистический москвич знает о метро. Абсолютное большинство не обращает внимания даже на архитектуру, на мозаики, на то, что у каждой станции — свое лицо. Идут, уткнувшись в сканворды и книги в мягкой обложке. Каждый погружен в себя.

А за стенами, облицованными мрамором, — тайные туннели, секретные станции, бункеры на тысячи квадратных метров с круглосуточным дежурством, эвакуационные линии, уходящие на Урал.

— А вы бывали в тайных местах метрополитена? Что там?
— Даже серьезные диггеры, которые точно бывали почти везде, никогда не признаются в этом публично. Кое-где мне приходилось бывать, но открыто говорить о таком просто глупо.

В последнее время засекреченные сооружения в метро и вокруг него расконсервируются, ремонтируются, на объекты возвращается бдительная охрана.

Существует специальная президентская программа по восстановлению бункеров. Времена уже не те, что прежде, когда каждый любопытствующий подросток мог проникнуть в закрытые части метро.

— Какая у вас любимая станция? Почему?
— Люблю «Новослободскую» — за витражи, «Парк Победы» — за глубину, за новорусский шик. Люблю новый выход с «Маяковской» за смелость и за дух, «Нахимовский проспект» — за воздушность, «Библиотеку имени Ленина» — за ее капитанский мостик, «Комсомольскую» — за ее мозаики. Люблю «ВДНХ», потому что бывал на ней каждый учебный день целых семь лет подряд, и «Киевскую» кольцевую за соцреалистические росписи.

А еще люблю «Площадь Революции» за ту самую собаку. Все ее любят.

— Можно ли сохранить индивидуальность в толпе метрополитена?
— Толпа в метро неоднородна. Каждый в ней — сам по себе и сам за себя. Для сравнения, толпы на митингах: вот тут толпа дышит вместе и кричит как один человек. А в метро люди соприкасаются телами, но каждый в своей раковине, и внутрь другие проникнуть не могут. Отгородишься от других газетой — и всё, в домике. В крайнем случае можно рекламу почитать. Так что не волнуйтесь, метро — не угроза вашей индивидуальности.

— Есть мнение, что станции, построенные тогда и сейчас, очень сильно отличаются — в современных нет души, жизни. Разделяете ли вы такую точку зрения?
— В хрущевские времена пришел конструктивизм: станции-многоножки, построенные по типовым чертежам. Тогда этот стиль казался глотком свежего воздуха после десятилетий засилья сталинского ампира. Теперь нам кажется воплощением бездушного уродства. Времена меняются.

Путинская Россия ностальгирует по сталинскому могуществу и роскоши, и новые станции — «Славянский бульвар», «Парк Победы» — снова пышные и показушно-дорогие, как ЗИМы и сталинские высотки. Нет, как «бентли» и рублевские особняки.

— Если бы за вами было решающее слово, как бы вы перестроили современное метро?
— А меня всё устраивает в современном метро. Разве что сделал бы побольше темных уголков и бесполезных линий-аппендиксов, чтобы заманивать и запутывать иностранных туристов.

— Транспортную проблему нужно решать подземными дорогами или, наоборот, эстакадами над городом?
— Под городом уже давно негде копать. Вы когда-нибудь обращали внимание, когда едете по Садовому кольцу, что у вас под ногами? Там по двадцать канализационных люков на каждые десять метров. Что там? Дождевые стоки? Сомневаюсь.

Всё перекопано тысячи и тысячи раз. Проблему надо решать введением платного въезда в центр города и улучшением общественного транспорта. А в будущем мы станем телепортироваться и вопрос отпадет сам собой.

— Сколько книг планируется в серии? Насколько метро бездонная тема?
— На настоящий момент серия закончена. А метро — тема поистине бездонная: придумывать можно бесконечно. Вопрос в другом — насколько мне интересно продолжать писать именно об этом. С моей точки зрения, двух книг достаточно. Время двигаться дальше.

— Как вы работаете над книгами? Какое качество самое главное для писателя?
— Раньше писал только по ночам под соответствующую музыку (предпочитаю мрачный электронный эмбиент). Но с «Метро 2034» успешно опробовал новую для себя тактику: писать днем в кафе.

Люди вокруг не мешают, некоторые из них, сами того не ведая, даже становятся прототипами второстепенных героев. Главное — выбрать хорошее место, где подают вкусный кофе. Кофе и шоколад — единственные стимуляторы, которыми я пользуюсь.

Определяющим для писателя является талант. А люди, его лишенные, такие как я, должны полагаться только на самодисциплину.

— Верите ли вы, что писатели, описывающие будущее, предсказывают его?
— Почти всегда фантасты предсказывают будущее, исходя из наивной предпосылки, что та технология или наука, которая сегодня в моде, будет развиваться бесконечно, пока не изменит мир.

В 60-е все предсказывали скорое покорение Вселенной, в начале 90-х — всеобщую миграцию в виртуальную реальность. А сейчас, видимо, разочаровавшись в технологиях, люди всё больше читают заведомо волшебное и нереализуемое фэнтези.

— В каком варианте литературного будущего вам бы хотелось оказаться?
— Я бы хотел попасть в будущее по Киру Булычеву. Оно такое светлое, спокойное. В своих книгах оказаться не стремлюсь.

— Книгу какого жанра хотелось бы написать и вы а) это сделаете, б) не сделаете никогда?
— Мне не хотелось бы ограничивать себя жанрами. Я в поиске, думаю, случится попробовать всё. Правда, может быть, пробовать придется под псевдонимами.

На примере «Метро 2034» я столкнулся с проблемой: люди ждут повторения первой книги, которая им понравилась. И если новая книга сильно отличается от первого романа, есть риск оттолкнуть от себя часть читателей.

— Будет ли экранизация? Если да — кто будет работать над сценарием? Есть представление, какой актер сыграл бы главную роль?
— Очень надеюсь, что экранизация состоится. Сейчас интерес к книге проявляют несколько американских продюсеров и российские режиссеры. Но у нас в стране однозначно не лучшие времена, чтобы начинать крупное кинопроизводство, поэтому все надежды на США. Хочется, чтобы книгу превратили в настоящий блокбастер, а на это всегда уходит очень много времени.

Если «Метро 2034» все-таки экранизировали бы в России, роль Хантера — центральную в книге — я бы однозначно доверил Максиму Суханову. Если в США — мечтал бы о Брюсе Уиллисе. Написание сценария доверил бы профессионалам, но сам непременно осуществлял бы строгий креативный контроль.

— Что для вас интернет?
— Интернет для меня — всё. Это и бездонный колодец, из которого я черпаю информацию об окружающем мире, и инструмент пропаганды для книг, и средство общения с читателями. Я провожу за компьютером несколько часов в день. Возможно, у меня интернет-зависимость.

— Сейчас идет ожесточенный спор о свободе информации и трансформации авторского права. Вы выкладываете свою книгу в интернете. Как это обговорено с издательством?
— Я сохраняю за собой право публиковать полные тексты романов на своих ресурсах. Полные версии «Метро 2033» и «Сумерек» давно опубликованы на сайтах www.m — e — t — r — o.ru и www.s — u — m — e — r — k — i.ru , а полная версия романа «Метро 2034» появится в интернете в начале лета, когда пройдет три месяца с момента публикации бумажного издания книги.

На бесплатной публикации в Сети я настаивал сам. Считаю, что те, у кого сейчас нет денег на приобретение книги, не должны лишаться права ее прочесть, а те, у кого свободные средства есть, имеют право провести бесплатный тест-драйв и понять для себя, интересна ли им эта книга.

— Вы за свободу информации? Качай в интернете музыку, книги, фильмы бесплатно?
— Я считаю, что любой труд должен быть вознагражден. Свобода информации должна предполагать какое-либо вознаграждение автору. Я сейчас достаточно прилично зарабатываю на продаже бумажных книг. Если бы бумажных книг не существовало вовсе, имело бы смысл ввести систему добровольных пожертвований или платного скачивания — но за символические деньги.

Надо понимать, что из тех 300 рублей, которые вы платите за бумажную книгу, автору очень редко достается даже десятая часть. Так что фактическая цена интеллектуального продукта — 25 рублей. Остальное — стоимость бумаги, накрутки издателей, дистрибьюторов и магазинов.

— Считаете ли, что свобода доступа (торренты и прочее) убивает музыку, кино, литературу, — если работа (произведение) не будет приносить денег, а разбираться бесплатно, то никто не будет заниматься искусством? Какая форма диалога или взаимодействия «искусство — человек» возникнет, если авторское право под давлением интернета изменится?
— Артисты, художники и писатели работают не только и не столько за деньги, сколько ради признания. Однако признание может быть достаточно сильным стимулом, лишь пока ты неизвестен. Потом хочется уже и кормиться своим ремеслом.

Поэтому, думаю, будет найден некий компромисс, при котором потребители искусства получат возможность либо покупать его напрямую у создателей, минуя посредников и существенно экономя, либо получать доступ к прекрасному бесплатно, а потом кидать медяки в виртуальные шляпы.

По сути, мы возвращаемся в эпоху Возрождения, когда художники и артисты жили либо на пожертвования толпы, либо на средства богатых покровителей.

Беседовала Юлия Бурмистрова