Некогда самая красивая пара советского кинематографа - Александр Абдулов и Ирина Алферова - вновь стали мужем и женой. На съемочной площадке фильма "Капкан". Работу над десятисерийным проектом сейчас завершают авторы "Вечного зова" Владимир Краснопольский и Валерий Усков.
Проходную Московского механического экспериментального завода в срочном порядке превращают в подъезд СИЗО: на козырек накручивают колючую проволоку, а табличку с названием предприятия заклеивают надписью "Следственный изолятор". "Московские СИЗО столько мелькали в сериалах, что теперь они киношников и близко не подпускают", - жалуется ассистент режиссера.
Пока идет подготовка к съемкам, Ирина Алферова и Александр Абдулов гримируются: она - в стандартном мосфильмовском трейлере, он - в личном "гримвагене", который, как следует из разноцветных надписей на борту, друзья подарили актеру на 50-летие. Первой на улице показывается Ирина Ивановна в туфельках и коротком плаще. Расторопные ассистенты набрасывают ей на плечи безразмерную стеганую куртку. "Это не моя куртка. Моя была красивая", - шутливо возмущается актриса и снова прячется за дверью.
Александр Абдулов появляется на площадке с синяками на лице ("Это уже так, остаточное явление. В предыдущей сцене он был весь в крови", - объясняют удивленным журналистам киношники) и в сияющих даже в пасмурный день ботинках. Так как по сюжету его герой должен выходить из СИЗО, ассистентки бросаются натирать джинсы и обувь актера поднятыми с земли листьями. Переусердствовали: "Вы что сделали? Я же не в болоте был". Пришлось лишнюю грязь стирать губкой.
Дожидаясь команды "мотор", Абдулов поеживается: "Конечно, на холодную погоду им денег хватило. Вот он, старый русский обычай, снимать лето зимой". "Тимур, - кричит актер оператору Тамерлану Зельма, - не хочу тебя обижать, но снимаем только один дубль. Пусть твои ребята хоть с вечера на кошках репетируют, но чтоб все было готово". Однако, несмотря на предупреждение Александра Гавриловича, одним дублем дело не обошлось. Сначала Владимиру Краснопольскому не понравилось, что перед выходом актера из дверей СИЗО выбегает женщина с пакетами: "Ну типичная фабрика получается". Потом уже сам Абдулов потребовал: "Тимур, ты дай актеру поиграть. Лицом, спиной. Крупный план сними. И не одну-две секунды, а пять".
"Привет!", - целует вышедшую из трейлера Алферову ее бывший муж. Он уже раз десять выходил из дверей СИЗО, а оператор все недоволен. "Этак мы доиграемся, что темно будет", - ворчит Абдулов. "И снег пойдет", - добавляет актриса, которая от холода переминается с ноги на ногу, но не уходит, пытаясь понять, что же ей предстоит сыграть в следующей сцене. Наконец доходит очередь и до нее. Практически окоченевшей Алферовой нужно выйти из машины и с виноватым видом подойти к стоящему у изолятора Абдулову.
"Обниматься не будем?" - спрашивает актриса. "Нет уж, - отвечает ее партнер. - Мы двое сильных людей. У тебя слезы на глазах, у меня слезы на глазах. Этого достаточно. А то мы сейчас разведем сюси-пуси, и будет наш фильм называться "Зита и Гита". "А что, неплохо, я и станцевать могу", - смеется Алферова.
Последний план. Абдулов бросает сигарету, поднимает на партнершу полные слез глаза и шепчет: "Еще раз, и я тебя убью". "Браво!" - восклицает режиссер. "Саша, а еще раз ты так сможешь сделать?" - раздается голос Тамерлана Зельма. На площадке воцаряется тишина: сейчас от оператора останутся рожки да ножки. Но нет, актер снова опускает голову, и снова слезы на глазах и мрачный шепот. "Ура!" Аплодисменты. Занавес.
