Надежды на то, что дно кризиса пройдено, себя не оправдали. Мировая экономика продолжает медленно, но верно идти вниз. Ни «большая восьмерка», ни «двадцатка» не сумели выработать единый подход по борьбе с глобальным кризисом. О том, почему международные рейтинговые агентства не смогли предугадать его приход и как Россия пытается исправить ситуацию, газете ВЗГЛЯД рассказал директор департамента стратегического анализа ФБК Игорь Николаев.
– Игорь Алексеевич, вплоть до сентября 2008 года международные рейтинговые агентства дружно повышали всем рейтинги, теперь так же дружно их понижают. Предугадать приход мирового финансового кризиса они так и не смогли. Можно ли сегодня доверять их прогнозам?
– Безусловно, рейтинговые агентства первыми должны были забить тревогу. И то, что они оказались не на высоте, – очевидный факт для всех.
В своих прогнозах рейтинговые агентства во многом опираются на оценки аналитиков, а также официальных лиц. К сожалению, в мире существует проблема независимой аналитики: часто говорится то, что хочет услышать власть. К тому же адекватность прогнозов тех же чиновников и экспертов оставляет желать лучшего.
Теперь рейтинговым агентствам нужно сделать правильный вывод: они должны понять важность проведения собственной независимой оценочной работы, тогда достоверность оценок и качество рейтингов будет выше.
Однако совсем не обращать внимания на их прогнозы тоже нельзя. Других ведь рейтинговых агентств у нас нет.
– ФБК, конечно, не рейтинговое агентство, но вы следите за ситуацией в экономике. Последнее исследование «Регионы в борьбе с кризисом» – это попытка систематизировать те антикризисные меры, которые в настоящее время реализовываются в России, или провести аналогию с механизмами, которые применяет федеральный центр?
– Точно не второе. Мы не задавались целью сравнивать, хотя понимали, что если получим более-менее комплексную картину того, что предпринимается в регионах, то не сможем обойтись без сопоставления с тем, что делается на федеральном уровне. Мы надеялись, что регионы подскажут те направления по борьбе с кризисом, которые, возможно, недооценили федеральные власти.
– Что-то стало для вас открытием?
– Интересного очень много. Выяснилось, например, что в 28 регионах есть свои собственные антикризисные программы и планы действий. Одно лишь это уже характеризует субъекты федераций с лучшей стороны, потому что на федеральном уровне у нас до сих пор нет утвержденной антикризисной программы. Однако с уверенностью сказать, что ни в одном другом регионе таких программ нет, нельзя. Дело в том, что исследование проводилось на основе открытой информации с сайтов региональных администраций, министерств и ведомств.
Мы полагали, что программы по борьбе с кризисом должны быть доступны. Возможно, они есть и у других регионов, но тщательно скрываются. Правда, непонятно, из каких соображений.
– В чем отличия региональных мер по борьбе с кризисом?
– К сожалению, во многом недостатки федерального подхода к борьбе с кризисом дублируются и на уровне регионов. Начиная с формулировки цели. К примеру, говорится о «минимизации возможных последствий мирового финансового кризиса». Выходит, есть некий мировой финансовый кризис, последствия которого мы должны минимизировать
Во-первых, последствия уже не возможные, а реальные, а кризис не где-то там, а здесь и сейчас. И размытая формулировка цели дезориентирует. Но даже не это самое главное. Плохо то, что регионы мало внимания уделяют мерам по стимулированию внутреннего спроса. Думаю, это и есть главная ошибка в нашем противостоянии кризису.
Согласно опросам, главной трудностью в преодолении кризиса бизнес называет падение спроса. По логике, все основные усилия должны быть направлены как раз на его стимулирование.
В то же время, нельзя сказать, что регионы вообще не реализуют подобных мер. Некоторые пытаются стимулировать спрос посредством госзаказа, кроме того, в ряде субъектов федерации проводится протекционистская политика, где-то даже организуются соответствующие кампании под лозунгом «Покупай пермское!» или «Покупай кузбасское!». Хорошо еще, что на федеральном уровне мы не дошли до «Покупай российское!».
Однако стимулирующие спрос меры не входят в число основных приоритетов. Это значит, что регионы также не сконцентрированы на направлении главного удара в противостоянии кризису. Мне, конечно, могут возразить: «У нас недостаточно возможностей». Не согласен! Если подумать, возможности есть.
– Какие например?
– Если регионы не будут озабочены тем, чтобы сиюминутно получить какие-то деньги, они могут, к примеру, выделять землю под индивидуальное жилищное строительство. Бесплатно. Или за символическую плату. И помочь с обустройством коммунальной инфраструктуры: дорогой, электричеством, газом…Во-первых, сами вложения в транспортную и коммунальную инфраструктуру дают наибольший мультипликативный эффект. Таким образом, стимулируется инвестиционный спрос.
Кроме того, будьте уверены, если вы выделите землю бесплатно, поможете с инфраструктурой, люди начнут строиться. Конечно, не все сразу. Но те, у кого есть средства (а у кого-то они есть) станут тратить их на стройматериалы, строительные услуги и так далее. В этом случае будет спровоцирован уже потребительский спрос.
Кстати, в начале 90-х мы это уже проходили. Несмотря ни на какой кризис на дачных участках, которые выделялись еще в советское время, шло активное строительство. Если посмотреть на зарубежный опыт, то в Уэльсе, к примеру, подобный механизм реализуется именно сегодня.
Наиболее популярное антикризисное направление в России – социальная защита населения. Оно и понятно: данные меры во многом поддерживаются в виде софинансирования (например, на переобучение людей, потерявших работу) со стороны федерального центра. И здесь обязательным условием выступает наличие в регионах своих программ. В 65 субъектах федерации такие программы есть, хотя по идее должны быть во всех 83.
При этом мало кто понимает: меры по соцзащите не могут, строго говоря, быть антикризисными. Они могут лишь смягчить последствия кризиса, но не помогут экономике вновь заработать.
Мне могут возразить: если увеличат пособия, минимальную заработную плату и так далее, возрастет и потребительский спрос. Однако не стоит забывать о важности наличия доверия к государству. Если у людей появятся «лишние» деньги они, скорее, прикупят еще 100 евро или долларов и потребительских спрос от этого не увеличится.
Меры по сокращению расходов, к сожалению, сегодня куда популярнее, чем меры по получению дополнительных доходов. Власти 44 регионов стремятся сократить траты, и лишь 25 субъектов озабочены дополнительными поступлениями в бюджет.
А ведь по аналогии, продвинутый бизнес думает не только о том, как сократить расходы в кризис, но и о том, на чем можно заработать.
– Судя по ухудшению макроэкономических показателей, борьба с кризисом ведется не слишком успешно?
– Об эффективности антикризисных мер нужно судить, прежде всего, по цифрам.
Если отбросить все эмоции, что мы увидим?
Показатели динамики промышленного производства, ВВП за I квартал, безработицы, инвестиций в основной капитал – все говорит о том, что проводимые антикризисные меры неэффективны. В этом плане Россию корректнее сравнивать со странами группы БРИК.
В странах с быстро растущей экономикой (российский ВВП в I квартале 2008 года вырос почти на 9%) при эффективной антикризисной деятельности темпы роста экономики должны были просто снизиться. В Китае по итогам I квартале прирост ВВП составил 6,1%. В Индии по итогам года тоже будет рост экономики 3-4%, Бразилия может показать снижение до 1%. Россия между тем провалилась с почти плюс 9% до минус 9,5%. Цифры говорят сами за себя.
– Что могло уберечь нашу экономику от такого падения?
– Стратегия по борьбе с кризисом изначально была выработана неверно: повышение устойчивости финансовой системы до сих пор считается приоритетным направлением антикризисного плана.
Триллионы рублей, которые были «закачаны» в российскую финсистему минувшей осенью, ничего не дали. Теперь мы с радостью говорим: кризис в банковской сфере предотвратили. А ведь там никакого кризиса не было. Основной показатель ликвидности – сведения об остатках на корсчетах кредитных организаций в Банке России – с апреля по август-сентябрь 2008 года стабильно рос с 550 млрд рублей до примерно 620 млрд рублей. Проблемы были у лишь отдельных банков. Поэтому не было никакой проблемы ликвидности в банковском секторе осенью минувшего года.
Куда правильнее было бы реализовывать стратегию по стимулированию внутреннего спроса. Надо заметить, спрос у нас тоже назван приоритетом. Однако на поддержание этого самого спроса, согласно проекту Программы антикризисных мер правительства, государство выделяет 6 млрд рублей, а на повышение устойчивости финансовой системы – 1,3 трлн рублей. 6 млрд – это не приоритет! Да и остается он только на словах. Мы продолжаем проводить ту же политику, придумывая «страшилки» о второй волне банковского кризиса, невозврате кредитов...
Есть и еще одна фундаментальная с моей точки зрения ошибка. Самое страшное, что можно сделать в период кризиса – это демотивировать бизнес к собственной антикризисной деятельности. Когда мы стали играть в ручное управление экономикой, придумывая списки системообразующих предприятий (на региональной уровне все это, кстати, подхватили), когда мы начали обещать этим предприятиям госзаказ, вхождение в уставной капитал и реструктуризацию налоговой задолженности, вся энергия бизнеса переключилась на то, чтобы попасть в эти «белые» списки.
Спрашивается: зачем мне получать где-то кредит и искать заказы, если обещан госзаказ? Главное - «дорваться» до кормушки. Это я и называю демотивировать бизнес к собственной антикризисной деятельности. Если хотите справиться с кризисом, используйте главный потенциал рыночной экономики – инициативность и самостоятельность бизнеса, не мешайте ему. Не давайте ему ложных стимулов и сигналов!
– Выработана ли сегодня в мире общая идеология по борьбе с кризисом или у нас опять как в басне Крылова: «да лебедь рвется в облака, рак пятиться назад, а щука тянет в воду»?
– В том-то и проблема. До сих пор, когда за плечами уже восемь месяцев острой фазы кризиса, скоординировать усилия стран по противодействию кризиса не удалось. Перспективы мировой экономки совсем не радужные, недаром она впервые за послевоенные годы уйдет в минус.
И в Вашингтоне, и в Лондоне признавалось: протекционизм – это зло. В итоге разъехались и начали принимать свои протекционистские меры. Мало признавать, что это зло, надо вырабатывать механизмы обязательного исполнения этих решений. А этого пока не получилось.
Великая депрессия 30-х годов прошлого века затянулась во многом из-за неудачной попытки противостоять протекционизму. Известно, что первые соответствующие законодательные решение были приняты США. Сейчас, в эпоху глобализации, издержки протекционизма куда весомей, чем это было в 30-х годах прошлого века. А мы наступаем на те же грабли.
И еще одни момент: часто говорили – надо избавляться от плохих активов – списать плохие долги. В то же время во многих странах, в том числе и в России, были приняты решения по «накачке» деньгами финансово-кредитной системы. Неплохо было бы задуматься: если вы говорите надо избавлять от плохих активов и одновременно вкачиваете триллионы долларов, у вас фактически происходит замещение этих самых плохих активов. Исправление диспропорций затягивается. Как следствие, затягивается и выход из кризиса.
– Но ведь были сигналы о том, что дно кризиса пройдено…
– В настоящее время макроэкономические показателя говорят о том, что разговоры о «дне» оказались преждевременными. В феврале розничная торговля впервые ушла в минус (-2,4%), тогда как в январе еще был плюс 3,4%. В марте оборот розничной торговли снизился на 4%, в апреле – на 5,3%. Динамика свидетельствует о том, что потребительский спрос сжимается. А ведь цены на нефть и потребительский спрос – те важнейшие факторы, которые двигали нашу экономику в «тучные» нулевые годы. Сейчас спрос сжимается и, естественно, это крайне отрицательно влияет, в первую очередь, на перспективы обрабатывающей промышленности. В апреле производство машин и оборудования упало на 51,7%, тогда как еще в феврале падение составляло только 6%.
Второй негативный фактор – динамика инвестиций в основной капитал. Как известно, по апрелю это -16,2%, хотя в январе и марте этот показатель составлял -14-15%.
Производство основных строительных материалов в апреле рухнуло на 35-45%, а, значит, по строительству будет то же самое. Все это говорит о том, что дно еще не пройдено. Пока что мы пикируем.
