Экс-кандидат в президенты Белоруссии Алесь Михалевич заявил, что был отпущен из следственного изолятора КГБ под подписку о невыезде только при условии сотрудничества с белорусскими спецслужбами.

"Я вынужден был это сделать в связи с ужасными условиями содержания в КГБ, которые можно квалифицировать как пытки", - сказал он журналистам в Минске в понедельник. Тем не менее, Михалевич утверждает, что не намерен сотрудничать с КГБ Белоруссии, передает РИА "Новости".

"Заказным письмом я направил заявление в Генпрокуратуру и комитет ООН по пыткам, в котором изложил обстоятельства своего освобождения", - добавил экс-кандидат в президенты.

Михалевич назвал СИЗО КГБ "концлагерем в центре Минска, где происходят пытки". "Кто-то должен остановить этот концлагерь", - заявил он. Бывший кандидат в президенты сообщил также, что в СИЗО КГБ его "принуждали зачитать на камеру заявление с осуждением событий 19 декабря в Минске", сообщает "Интерфакс".

Он также считает, что в ближайшее время его вновь могут задержать. "Есть очень большая вероятность", - сказал Михалевич. Алесь Михалевич является обвиняемым по делу о массовых беспорядках в Минске. С 19 декабря прошлого года по 19 февраля 2011 года он находился в СИЗО КГБ Белоруссии в Минске, потом был отпущен под подписку о невыезде.

На пресс-конференции в Минске Михалевич разорвал заявление о сотрудничестве с КГБ. "Я открыто заявляю, что никогда не был и не буду агентом КГБ. Своим публичным заявлением снимаю с себя ответственность, которая была указана в бумаге", - заявил Михалевич. В своем заявлении в Генпрокуратуру Белоруссии и комитет ООН по пыткам он описал способы издевательств, применяемые к арестованным оппозиционерам, сообщает "Хартия'97".

Способы издевательств

"Американка"

1. 10 января "охранники охранников" - люди в черных масках без опознавательных знаков - выволокли меня из камеры, силой завернули руки назад, надели наручники и подняли руки за наручники так, чтобы опустить лицом до бетонного пола. Спустили по винтовой лестнице в подвальное помещение. Сказали, выворачивая мои руки за спиной максимально высоко вверх, пока не начали хрустеть суставы, что я должен выполнять всё, что от меня требуют. Держали руки в таком положении долго и поднимали выше и выше, пока не сказал, что буду выполнять все требования.

2. Сотрудников изолятора при этом не было даже в коридорах. Систематически - по 5-6 раз в сутки - выводили "на обыск" - на личный досмотр. Во время этого ставили голыми на "растяжку", подсекая ноги, вынуждая их расставить почти до полного шпагата. Когда подсекали ноги, чувствовалось, как рвутся связки, по завершении этой процедуры было трудно ходить. Ставили голым на расстоянии около метра от стены, принуждая опираться руками о стену, в помещении, где температура воздухе не превышала 10 градусов. Держали так по 40 минут, пока не отекали руки. Несколько раз требовали, чтобы при этом клал руки на стену ладонями вверх и стоял именно так.

3. Во время так называемого личного досмотра всех выгоняли в холодное помещение раздетыми догола и принуждали выполнять резкие приседания по несколько десятков раз подряд. Заключенным с более слабым здоровьем во время этого становилось плохо, однако людей в масках это не останавливало.

4. На ночь не выключали лампы дневного света, требовали ложиться лицом под лампу, запрещали накрывать лицо платком, "чтоб видеть лицо". В результате начало ухудшаться зрение. Приказывали спать, повернувшись лицов к "глазку" в дверях, за этим беспрерывно следили - если поворачивался во сне, заходили и будили, принуждая лечь, как приказано. Фактически это выливалось в пытку отсутствием сна.

5. Красили пол в камере краской на ацетоне и требовали находиться в фактически непроветриваемом помещении до полного высыхания краски. Такое воздействие длилось более 40 часов подряд.

6. В самих камерах температура воздуха не превышала 10 градусов, отопления практически не было. На стене была черная плесень, которая разрасталась, когда закрывали форточку.

Сообщили, что наша камера может посещать доктора только по четвергах (вместо прописанной в правилах возможности обратиться к врачу по требованию). Во время измерения давления врач запрещал заключенному смотреть на аппарат, чтобы тот, кому измеряют давление, не видел показаний. Врач записывал историю болезни в журнал, закрывая его бумажкой. На прогулку в мороз выгоняли всех, даже тех, кто был записан к врачу, не говоря уже о тех, у кого не было теплых вещей.

Адвокатов не пускали, хотя свободные помещения были всегда - мы видели пустые кабинеты по дороге на собственные допросы. (Никто из нас не получил возможности встретиться с адвокатом наедине. Это было сделано намеренно, чтобы лишить заключенных возможности рассказать о пытках).

Из камер забрали "Правила внутреннего распорядка", так как администрация нарушала этот документ в десятках пунктов. "Люди в масках" предупредили, что в случае жалоб снова "подвесят за наручники".

В период активного давления меня выводили на так называемый обыск по 8 раз в день.

"Володарка", куда меня перебросили, чтобы испугать (так сказали охранники в масках в "американке").

В прокуренной камере на 8 спальных мест содержалось 15 человек. Если смена спать выпадала днем, то приходилось выбирать между сном и прогулкой. Во время обыска на час всех 15 человек выводили в карцер площадью 5 кв.м., где некоторые теряли сознание. С моим появлением такие обыски стали проводить каждый день, чтобы настроить камеру против меня.