В Национальном художественном музее передовиков производства поставили лицом к лицу с Пушкиным и Шевченко - историю украинской скульптуры последних десятилетий ХХ века посетителям предложили вспомнить на выставке "Михаил Лысенко и его ученики". Выставку самого плодовитого украинского скульптора прошлого века в музее приурочили к юбилейной дате. Народный художник СССР, академик, профессор, создатель одиозных монументов героям гражданской войны Михаил Лысенко родился сто лет назад, в октябре 1906 года. До открытия самого значительного и самого фальшивого из созданных им памятников он не дожил четырех лет - монумент жертвам Бабьего Яра в 1976 году по эскизам и наброскам учителя отливали уже его ученики. О Михаиле Лысенко вообще трудно говорить, не упоминая учеников: почти три десятилетия самый востребованный украинский скульптор преподавал в Художественной академии и искренне считал педагогику главной частью своей жизни. Ничего удивительного, что формат юбилейной выставки пришлось расширить. В итоге получилось что-то вроде огромной хрестоматии по истории украинской скульптуры - от гипсовых Чапаевых и Стахановых до абстрактных композиций, которые сегодня в разных частях света ваяют бывшие "лысенковцы".
Впрочем, абстрактных композиций на выставке совсем немного, и смотрятся они среди десятков Пушкиных, Щорсов и Шевченко почти как пришельцы из других миров. Основной жанр лысенковской школы, полнее других отвечавший канонам соцреализма,- скульптурный портрет. Таких портретов в экспозиции собрано около трехсот: миниатюрные эскизы памятников, натурные постановки, бюсты, копии самых удачных работ плюс десятки фотографий с изображением монументов. Талантливость работы у мастера и его учеников, как правило, напрямую зависит от степени приближения к реальности. Лучше всего Михаилу Лысенко удавалась лепка с натуры - там, где нужно было передать живой взгляд, пластику мышц лица, нешаблонными у него получались и знатная колхозница Дарья Пелагечи, и великий трагик Иван Марьяненко. Самые талантливые из учеников предпочитают другую натуру, но принцип лепки индивидуального портрета сохраняется: мать Зои Космодемьянской у Юлии Скобликовой так же точна и неповторима, как Симон Петлюра у Владимира Луцака или театральный художник Давид Боровский в пластическом решении Владимира Миненко.
Чем дальше от конкретного живого лица, тем больше позерства и фальши. Впечатление такое, что для меланхолического Гоголя студентам скульптурного факультета позировал какой-нибудь третий секретарь обкома, а целеустремленных Пушкина с Мицкевичем профессор лично срисовывал с плакатных Маркса и Энгельса. Настоящая удача среди задуманных памятников великим людям у главного скульптора столицы, пожалуй, только одна - фигура композитора Николая Лысенко, которую планировали установить перед Оперным театром. Зато порадоваться, что не все замыслы удалось воплотить в бронзе, на выставке можно от души - чего стоят одни только гипсовые Пушкины с бандуристами и крестьянками в веночках (этими шедеврами предполагалось осчастливить Киев и Одессу).
При жизни Михаила Лысенко его главной работой считался даже не киевский Щорс, а Ленин на ДнепроГЭСе - безликая композиция циклопических размеров, по которой сейчас объясняют студентам, что бывает со скульптором, когда он перестает уважать человеческое тело. Как может врать талант, лучше учить на другом примере: главным позором Михаила Лысенко останется все-таки памятник в Бабьем Яру, тот самый, где еврейские дети и старухи превращаются в стандартный "советский народ" - мускулистых рабочих, жилистых матросов и крестьян в вышитых рубашках. Постаревшие ученики академика разглядывали на открытии выставки эскизы этого монумента так, словно увидели их впервые. Оказывается, даже через много лет заслуженным и народным мастерам есть чему поучиться у своего педагога.
