Выставками азиатских художников сейчас уже никого не удивишь. Азия уже давно стала постоянным гостем и триумфатором фестивалей, биеннале и даже аукционов. Несмотря на то что на них родное искусство открывают для себя в первую очередь сами китайцы и индусы.

Выставляются они и у себя дома, и, конечно, на Западе. Не зря же вновь открывшаяся галерея Саатчи в Лондоне начала свой сезон с масштабной ретроспективы современных китайских художников под магистральным названием «Революция продолжается». Другая престижная лондонская галерея — Серпентайн — устраивает проект «Индийский хайвей», согласно названию отражающий жизнь современной Индии на примере авторазвязок.

Бах и дзен

Есть, однако, в такой любви западного зрителя и определенная проблема. Корни ее просты: основанием для возникновения «модного тренда» стала проводимая в Европе и США политика мультикультурализма и поддержки незападных культурных деятелей и организаций.

Вот и получается, что среднестатистический посетитель выставок воспринимает его лишь в контексте западного современного искусства, а вся предшествующая «родная», азиатская традиция остается за пределами его знаний.

Как сказал искусствовед Андрей Ерофеев, уже сам выбор, который Запад делает среди китайских художников, о многом говорит: на первый план выдвинуты не лучшие, а характерные, в которых узнаваемо коммунистическое наследие, «экзотические чудовища», то, что находится на периферии цивилизованного мира.

Интерес к Азии для Запада не в новинку. Увлечение той или иной экзотикой случалось и ранее, но, понятное дело, до плодотворного научного подхода дело не доходило.

Вот этим-то упущением и решил заняться музей Гуггенхайм в Нью-Йорке, оправдывая свою репутацию не только одного из старейших и важнейших, но и серьезнейших центров нового искусства в мире.

Путем зерна

«Третье сознание: американские художники созерцают Азию» призвана раскрыть, в какой степени и как давно западные художники испытывали влияние классической азиатской традиции.

Не только живописи, но и литературы, философии и всего комплекса характерных морально-эстетических норм. Временной промежуток достаточно широк — с 1860 по 1989 год. Джексон Поллок, Роберт Раушенберг, Джон Кейдж, Дэн Флавин и даже Билл Виола.

Все они в разное время обращались за вдохновением к восточной традиции, осмысляя и перерабатывая ее опыт. Даосизм, буддизм и индуизм подарили новаторам множество идей и оригинальных форм: тот же эстетизм конца XIX века, «искусство во имя искусства», во многом обращался к трансцендентализму.

Более того, абстракционизм, концептуализм и тем более минимализм мы знаем в их нынешнем виде исключительно благодаря Дальнему Востоку. По крайней мере если судить по километровым полотнам объяснений, развешанных на стенах Гуггенхайма.

Таблички и объяснения являются не менее интересной частью выставки, чем сами работы, — прекрасный образец того, как всё можно привязать ко всему.

Обсуждать взаимопроникновения разных пластов искусства тем пикантней, что выставка в Гуггенхайме проходит в здании, сконструированном Франком Ллойдом Райтом, на которого во многом повлияло японское искусство.

Хорошим ключом к пониманию современного «азиатства» может стать фраза из видеоинтервью одного из артистов выставки в Гуггенхайме — Нам Джун Пайка: когда его спросили, буддист ли он, он ответил: «Я художник… а на дзен я реагирую так же, как на Баха». Вот что общее культурное наследие делает!

Название выставки долгое время казалось загадочным: ну что за третье сознание? Не то сознание полуамериканца-полуазиата (или недоамериканца и недоазиата), не то человека, находящегося посередине между двумя культурами…

Однако всё объяснялось предельно просто. Название выставке подарила работа Берроуза и Бриона Джайсина, написанная в жанре cut up: это когда на чистый лист наклеиваются случайным образом перемешанные вырезанные слова и словосочетания. Предполагается, что культ спонтанности и эклектики в искусстве, превознесенный битниками, также берет свое начало в азиатской культуре.

Поиск новых смыслов и форм, разочарование в «капиталистическом», «бездуховном» Западе всегда были характерны для новаторского искусства, однако многие связи и параллели кажутся натянутыми.

Как тут не вспомнить недавнюю выставку «Джексон Поллок и шаманизм» в Парижской пинакотеке: там классика абстракционизма возводили к культуре африканских шаманов.

Складывается впечатление, что, несмотря на сотни книг и тысячи исследований, западная традиция всё еще не может осознать, осмыслить и вместить в себя собственные достижения ХХ века, периодически пытаясь определить их через другие, чуждые себе контексты.

В любом случае это одно из главных событий зимы, даже для несогласных с подобной трактовкой: уж очень хорош подбор работ.