«Я писатель, я пишу прозу, мой ЖЖ — это дневник вымышленного персонажа. А еще я замужем, у меня взрослый сын. И меня оскорбляет, когда какие-то незнакомые мужчины прямо с порога предлагают мне «поехать к ним» только потому, что моя героиня не слишком разборчива в связях. Они что, литературу от жизни отличить не могут?» — бурно возмущалась моя знакомая, очень известная блогерша и начинающий офлайновый литератор.

Правильный ответ на ее вопрос — конечно же, не могут. Отличать жизнь от литературы толком не способны ни наивные мужчины, простодушно путающие целомудренную писательницу с ее раскрепощенной героиней, ни дети, километрами строчащие Джоан Ролинг письма для передачи Гарри Поттеру в собственные руки, ни читатели куда более искушенные и продвинутые. Да-да, даже эти последние нередко склонны обвинять сочинителя в аморальности из-за того, что его персонажи охотно предаются содомии или, напротив, плохо моют руки перед едой. Чего уж требовать от других — тех, кто почитывает от случая к случаю и любой текст воспринимает с позиций базового доверия к миру?

Но если в случае с книгой, изданной на бумаге, существуют какие-то формальные признаки, позволяющие более или менее точно определить, что же в конце концов мы держим в руках — автобиографию или любовный роман, то в блогах мы лишены даже этих хлипких ориентиров. Потому что, сколько бы, скажем, блогер Алмат Малатов ни твердил в своей юзеринфо: «Мой персонаж здесь и я сам — далеко не одно и то же. Что-то из описанного происходило со мной, что-то — с моими знакомыми, что-то домыслено», любой человек, читая на экране текст, написанный от первого лица, по умолчанию ставит знак равенства между автором и его лирическим героем.

Порой этот эффект приводит к весьма драматичным последствиям.

Не так давно российскую блогосферу взбудоражила душераздирающая история, рассказанная юной автолюбительницей из Москвы Натальей Колесниковой. Отважная девушка, оказавшаяся свидетельницей страшной аварии на трассе в окрестностях Воронежа, не только в одиночку спасла нескольких пострадавших (в первую очередь — маленькую девочку с оторванной рукой), но и оказалась на порядок профессиональнее и самоотверженней врачей скорой помощи, выполнявших свои обязанности, мягко скажем, без энтузиазма.

История, опубликованная Натальей в ее блоге, была вскоре перепечатана в сообществе «Доктор-киллер». Тут же началось настоящее паломничество: в ЖЖ героини потянулась вереница желающих возложить цветы к ее ногам. Сотни комментаторов наперебой восхваляли Наталью и проклинали негодяев со скорой. Всенародное чествование Спасительницы Раненых Девочек продолжалось несколько дней, однако затем было неожиданно и грубо прервано. Дотошный участник сообщества «Доктор-киллер» Дмитрий Папичев провел небольшое расследование, убедительно доказавшее: никакого ДТП под Воронежем не было, никого девушка не спасала, и вообще вся эта история, которую, по словам многих участников обсуждения, было «физически больно читать», по сути своей — литература.

Надо ли говорить, что волна народного гнева, обрушившегося на Наталью Колесникову, оказалась несравненно выше предыдущей волны народного преклонения. В ЖЖ Натальи было оставлено более 10 тыс. комментариев, авторы которых призывали на голову циничной лгуньи все мыслимые и немыслимые проклятия. Девушка пыталась отбиваться, доказывая свою правоту, но ее вопли протеста звучали не громче, чем комариный писк на фоне ревущего водопада. Тысячи обманутых читателей, до глубины души тронутых историей ДТП под Воронежем, жаждали крови — только она могла компенсировать впустую растраченные умиление, благодарность, ужас и гнев.

Выяснять, зачем именно Наталье понадобилось выдумывать столь жуткую историю, — занятие бесперспективное. Очевидно одно: девушка ни в малейшей мере не рассчитывала на подобную реакцию. Сочиняя свою страшненькую сказочку, она явно планировала развлечь или напугать полсотни собственных френдов, и обрушившаяся на нее массовая любовь, а после разоблачения — столь же массовая ненависть стали для бедной девушки шоком.

Однако если анализировать мотивы автора смысла не имеет, то поговорить о том, кто в этой истории прав, а кто виноват, пожалуй, стоило бы. Понять раздражение людей, которых обманули и заставили сопереживать откровенной пустышке, вполне можно. Однако ключевое слово здесь — «заставили». Кто заставил? Кто вынудил их пост Колесниковой, во-первых, читать, а во-вторых, принимать за чистую монету? Почему мы стремимся любую небывальщину, рассказанную совершенно незнакомым нам человеком в своем блоге, воспринимать с безоговорочным и безоглядным доверием, не делая при этом той поправки на свист, которую мы обязательно сделали бы для любого другого текста?

И главное, накладывает ли осознание этого факта какие-то особые обязательства на блогеров, публикующих в своих журналах художественную прозу под видом обычных дневниковых заметок?

Не думаю, что какие-то из этих вопросов предполагают однозначные и немедленные ответы. Однако очевидно, что человек, упускающий из виду эту важную сегодняшнюю реалию, сильно рискует. Интернет до сих пор остается для многих территорией личностного, интимного, доверительного высказывания — именно на этом принципе, в частности, держится эффективность сетевой благотворительности. А обратная сторона доверия — желание сурово наказать за обман.

Сеющий ветер непременно пожнет бурю, и пусть опыт Натальи Колесниковой, нажившей на этой истории форменный невроз, послужит предостережением всем тем, кто захочет поиграть с чужими чувствами. То, что в офлайне станет поводом для интеллигентной дискуссии о масштабе литературного дарования, в Сети будет расценено как беспардонный обман и основание для войны на уничтожение. И не стоит обольщаться относительной мягкостью виртуальных нравов: за немотивированную эксплуатацию эмоций здесь пока мстят безжалостней и жестче, чем в реале.