Закат гламура, который предвещали осенью, не состоялся. Обозреватели и блогеры приняли желаемое за действительное. Гламур берет новые рубежи, легко давит хилое сопротивление, вытесняя в резервацию телеканала «Культура» всё, что не вписывается в новую эстетику.

Война телеканалов

Несколько телеканалов вообще игнорировали День Победы. Но если дурашливое ТНТ понять можно: рядом с «Домом-2», «Комеди Клабом» и «Атакой клоунов» военное кино представить невозможно, то либеральное РЕН ТВ неприятно удивило.

После американской фантастики и неизбежного Задорнова начался бенефис Александра Рогожкина: четыре фильма подряд. Только «Кукушку» можно (весьма условно) истолковать как военное (на самом деле — дезертирское) кино. Что же это? Из духа противоречия, что ли, решили не праздновать?

Лучше других показал себя канал «Культура». Всю неделю там шли хорошие документальные фильмы и советская киноклассика: «Отец солдата», «Человек с аккордеоном», «Крылья», «Нормандия — Неман», «Воздушный извозчик», «Мир входящему».

Артисты читали стихи Ольги Берггольц и Константина Симонова. Здесь же показали классический концерт ансамбля имени Александрова с бессмертными военными песнями и маршами.

Но судьбоносные события развернулись на первом и втором каналах. Вечные соперники хорошо подготовились к бою: в арсенале были старые советские фильмы некрашеные, старые советские фильмы крашеные и новейшее российское кино, с которого макияж осыпался слоями.

Макияж для Штирлица и грим для Гитлера

Формально выиграл канал «Россия», поставив на беспроигрышную карту — на Штирлица. Да, зрители крашеное кино разругали, а что с того? Всё равно миллионы сели к телевизорам, чтобы увидеть старые добрые «Семнадцать мгновений весны» в «исправленном и улучшенном» варианте.

Фильм изгадили. Миллионы рублей, собранных с нищих российских налогоплательщиков, потратили зря. Немцы ранней весной 1945-го выглядели так, будто они не вылезали со средиземноморских курортов или пользовались абонементом в солярий. Мужественный и аскетичный Штирлиц в цветной версии временами казался трансвеститом с накрашенными губами.

Александр Любимов перед показом хвастался, что его люди устранили многочисленные логические провалы, нестыковки и фильм от этого только выиграл.

Мне же показалось, что «красители» со второго канала заботились не о логике, а исключительно о формате. Фильм просто сократили, причем грубо, неумело, бездарно.

Кастрировали знаменитые диалоги Штирлица и Клауса, Клауса и пастора, Штирлица и генерала. Многие эпизоды после этих манипуляций лишились смысла.

Убрали знаменитые паузы Копеляна, сократили хронику. Античный Прокруст производил со своими гостями похожие манипуляции, но ведь он был разбойником. А как назвать работу Любимова и его коллег?

На 9 мая этот телеканал припас еще один «подарок»: премьеру «исторической военной драмы» «Приказано уничтожить: операция «Китайская шкатулка».

На самом деле это не историческая, не военная и не драма, а шпионский боевик с элементами детектива. Ко Дню Победы он не имеет отношения.

Место действия легко можно перенести в другую страну, другую эпоху. Гимнастерки несложно сменить на плащи мушкетеров или на расшитые золотом камзолы, на рыцарские латы, даже на звериные шкуры палеолита. Сталина — на Людовика XIV или на вождя племени мумба-юмба.

В актеров камень не брошу, халтурили не все. Михаил Ефремов и Константин Лавроненко, Александр Тютин и Андрей Смоляков тщетно пытались вытащить мертворожденную картину. Сизифов труд.

Мне в этой псевдоисторической муре больше всего запомнился отклеившийся ус Гитлера. Кто же так гримировал Валерия Золотухина?

На этом фоне Первый канал, обычно попсовый и гламурный, выглядел прилично. Его премьеры — «Исчезнувшие» Вадима Островского и «Рио-Рита» Петра Тодоровского — к лучшим военным фильмам не отнесешь, но они по крайней мере не пошлы и не смешны.

Да и картину для раскраски продюсеры Первого выбрали более удачно. В отличие от снятого под документ телесериала о Штирлице фильм-песня, фильм-легенда «В бой идут одни старики» не только мог — должен быть цветным.

Мы из СССР

Эстетику аскетичного, по преимуществу черно-белого советского военного кино создавали в 50-е годы Александр Иванов, Александр Столпер, Григорий Чухрай.

Приоритет здесь у Иванова, который в 1949 году экранизировал «Звезду» Э. Казакевича. Это был первый фильм, который, несмотря на Сталинскую премию I степени, не соответствовал общепринятым при Сталине представлениям о военном кино.

Потом появились «Солдаты» (экранизация повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда»). После чухраевской «Баллады о солдате» суровая «окопная» эстетика в кино утвердилась.

Советские режиссеры шли в ногу со временем. В европейском кинематографе тогда торжествовал неореализм.

Черно-белую пленку выбирали не от одной лишь бедности. Это был стиль кинохроники. Игровые военные фильмы 60-х не всегда легко отличить от документальных.

И советский зритель, грамотный, думающий советский зритель, эту эстетику принял. Зрителя тех же «Семнадцати мгновений весны» не отталкивали ни долгие паузы, ни обилие кинохроники, ни замена драк и перестрелок интеллектуальными поединками.

Сейчас, пересматривая советские военные фильмы 1960—1980-х, понимаешь: как хорошо было, когда режиссеры не заискивали перед зрителем, не занижали интеллектуальную планку. Люди интеллигентные, образованные, они и в зрителе видели равного себе.

Лучшие военные фильмы последних лет, полнометражные «Свои» Дмитрия Месхиева и 10-серийный «Штрафбат» Николая Досталя, идеологически далекие от советского военного кино, снимались в той же самой эстетике.

Праздник Победы все 90-е годы был днем возврата в СССР: телеканалы показывали советские военные фильмы, иногда — советские концерты и киноконцерты.

Но вот пошли заказы на патриотическое кино, актеры, еще недавно игравшие братков, сменили кожанки и красные пиджаки на шинели и гимнастерки.

Место «Бригады» и «Бандитского Петербурга» заняли «Диверсант» и «На безымянной высоте». Так началась революция в нашем военном кино, которая победоносно завершилась в эти майские дни.

Goodbye, Штирлиц!

Режиссеры, сценаристы, продюсеры как будто решили, что имеют дело с людьми умственно отсталыми, инфантильными. С такими надо сюсюкать, им лучше потакать. Что, слишком сложно? Ну ничего, сейчас сделаем попроще…

И заумных разговоров не надо, и пауз. Напротив, надо, чтобы на экране всё мелькало, взрывалось постоянно.

Новое военное кино ушло от привычной с советских времен тематики и эстетики. Собственно, военного кино у нас больше нет. Есть боевики с непобедимыми супергероями (привет Джеймсу Бонду!) и мелодрамы, где война — всего лишь фон для любовного треугольника (поклон «Унесенным ветром»).

«Застава Жилина», которую Первый канал крутил две предпраздничные недели, — типичный образец такой «военно-полевой» мелодрамы.

Красивые пограничники в красивой, только что из ателье, форме, красивые частично обнаженные девушки (немного мягкой эротики), пять пудов любви.

Мужчины после лагеря не осунулись, женщины не подурнели. В боевиках текут реки искусственной крови. Герой Константина Лавроненко из «Китайской шкатулки» убивает бессчетно. Не жалко никого. Бутафория. Сплошной силикон.

Не диво, что самой естественной и даже психологически убедительной в этом искусственном мире была Рената Литвинова, живое воплощение гламура.

Продюсеры, режиссеры и даже сценаристы вовсе не злодеи и не дураки. Они помнят, что кино — только часть нашего общества, нашей страны, где даже солдаты почетного караула теперь носят форму от Юдашкина.

Праздничные концерты с женоподобными мальчиками (слово «мужчина» здесь неуместно) и вертлявыми полуголыми девочками собирают сотни тысяч зрителей. Их трансляции — миллионы. Гламур, победивший повсеместно, не мог обойти и военное кино.

С гламурным пространством современного телевидения старое советское военное кино не гармонирует, но не показывать его нельзя, зритель взбунтуется и начнет смотреть DVD.

Не только окраска, но, что гораздо важнее, гламуризация его была предопределена. Раньше ли, позже, это всё равно бы случилось. Поэтому, кроме мотива меркантильного — поправить за счет Штирлица рейтинг да еще и создать рекламу выходящему осенью телесериалу «Исаев», — был и эстетический.

Старому, мужественному советскому разведчику нет места в гламурном мире. Поэтому его убрали, заменив на свеженького, крашеного.