Замминистра юстиции Белоруссии Алла Бодак заявила, что на территории Белоруссии и России чиновники и журналисты должны использовать «единственно правильную форму названия» страны – Республика Беларусь или Беларусь. Российские журналисты выполнять требования не спешат, переадресовав вопрос «как правильно?» филологам. Профессор, директор Института лингвистики Максим Кронгауз рассказал газете ВЗГЛЯД, может ли эта претензия быть удовлетворена и к чему обычно приводят подобные прецеденты.
– Максим Анисимович, как бы вы могли прокомментировать претензии белорусских властей российской стороне?– Здесь есть два момента: лингвистический и политический. С точки зрения лингвистики правильно говорить Белоруссия – именно это слово сохранилось в русском языке. Вряд ли и носители языка перестанут именно так называть соседнюю страну. Тем более что страна не меняла своего названия, она просто перешла на другой государственный язык.
– Что же, в таком случае, остается делать политикам?– А политики должны принять решение: утвердить предлагаемый вариант и на уровне официальных документов писать «Беларусь», либо испортить отношения с этим государством. При этом лингвистическое заключение и политическое решение могут не соответствовать друг другу. Нечто подобное уже наблюдалось, когда шла дискуссия о написании названия эстонской столицы, и речь шла всего лишь об одной букве. В результате политики пошли на уступки, приняв предложение писать Таллинн с двумя н, хотя это не вполне соответствовало правилам и традициям русского языка. Сейчас можно наблюдать, что оба варианта написания используются примерно в равной мере. С Белоруссией сложнее.
 По мнению Максима Кронгауза, политики должны принять отдельное решение (фото: ics2.ru) |
– Какие примеры выполнения просьб государственных руководителей называть их страны тем или иным образом можно вспомнить в этой связи?– В один прекрасный момент Берег слоновой кости обратился ко всем государствам с просьбой не переводить больше название этой страны на свои языки. Эта просьба была выполнена, и с тех пор это государство на всех языках называется по-французски – Кот-д-Ивуар.
Есть более близкий к нам пример – название Кыргызстан, которое официально было принято в русском языке. Но носители языка в основной массе этот вариант не приняли, в итоге в официальных документах оно используется, но люди говорят так, как им привычнее и проще. Если политики пойдут на уступки и выполнят просьбу белорусских коллег, могут возникнуть аналогичные вариативность и разнобой.
− На фоне подобных заявлений белорусского руководства невольно вспоминается претензия, регулярно озвучиваемая политиками и некоторыми жителями другой братской страны, которые требуют от носителей русского языка говорить «в Украине», а не «на Украине»…– Это явление того же порядка. И здесь есть свои сложности. Я как лингвист, как носитель языка говорю «на Украине». Но когда я выступал с лекциями во Львове, меня спросили: «Как быть нам, русскоязычным жителям Украины? Когда мы говорим «на Украине», нас обвиняют в политической ангажированности». Трудно рекомендовать людям, которые находятся под давлением, говорить непременно так, и никак иначе.
– А какие рекомендации вы могли бы дать в ситуации с Белоруссией?– На мой взгляд, мы должны исходить из русской традиции, но если белорусские чиновники требуют говорить по-другому, ситуация приобретает другую плоскость. Политики должны принять свое решение, в остальном же людям при использовании русской речи следует руководствоваться традициями русского языка, а если они находятся в ситуации давления – действовать по обстоятельствам. В конце концов, мы не говорим Пари, не говорим Рома, ни французы, ни итальянцы не требуют от нас, чтобы мы называли их столицы так, как это делают они сами.
