«За счет появившихся грантов сейчас у человека есть реальный шанс не сразу уезжать за рубеж. Но грант – это всегда нестабильность», – рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД молодой ученый Дмитрий Горбунов, ставший лауреатом премии президента РФ. Он также рассказал, что сделать, чтобы прекратить отток специалистов. В понедельник президент Российской академии наук (РАН) Юрий Осипов объявил имена молодых российских ученых, ставших лауреатами премии президента РФ. Среди тех, кому будет вручена награда в Кремле – сотрудник Института ядерных исследований РАН Дмитрий Горбунов, которому присудили премию «за цикл работ в области физики элементарных частиц и фундаментальных проблем эволюции Вселенной». В интервью газете ВЗГЛЯД Дмитрий Горбунов рассказал, как меняется отношение государства к молодым и что следует сделать, чтобы не российские ученые уезжали на Запад, а наоборот.
ВЗГЛЯД: Дмитрий Сергеевич, расскажите, пожалуйста, о предмете ваших исследований?
Дмитрий Горбунов: Я занимаюсь исследованиями в области физики элементарных частиц. Есть весьма важные экспериментальные указания на то, что физика как сформулированная теория сейчас неполна. Речь идет о двух старых проблемах темной материи и о так называемой барионной асимметрии (Вселенной) – асимметрии между материей и антиматерией. И задача состоит в том, чтобы предложить какое-то объяснение, модификацию существующих моделей, которые могли бы объяснить эти наблюдения, тем самым сформулировав более общую и правильную модель, описывающую физику в нашем мире. Это является основной деятельностью многих людей. В частности, задача Большого адронного коллайдера, помимо поиска частицы Хиггса, – исследовать модели, предложенные учеными и в недавнее время, и 10, и 20 лет назад.
Моя деятельность во многом сводится к тому, чтобы предложить модели, которые объясняют эти явления, и которые можно проверить на существующих установках. Это сугубо фундаментальные исследования.
ВЗГЛЯД: Что означает для вас эта премия?
Д.Г.: Я очень признателен, что эксперты в моей области выделили мою работу, признали ее. Это научная оценка моей деятельности.
ВЗГЛЯД: Какую роль играет эта премия в развитии российской науки?
Д.Г.: Ее роль заключается в том, чтобы привлекать внимание к лучшим проектом.
Мотивирующим фактором ее назвать нельзя: обычно человеком в его научной деятельности все-таки движет интерес, а не желание получить премию. Кроме того, смотря на лауреатов предыдущих годов, и на нынешних, можно понять, что это не результат деятельности одного года. В этом смысле позиционировать ее как стимул для занятия научной деятельностью я не могу, я думаю, что каждый человек, который получал эту премию, занимался наукой просто из любви к науке.
Но это, конечно, некая возможность показать людям, что научные исследования проводятся, и на очень высоком уровне, и поддержать ученых.
Установить премию проще, чем наладить нормальное функционирование науки в стране. Когда это появилось, было понятно, что это несколько популистский шаг, но пока сохраняется возможность, что будут сделаны и следующие шаги.
Таким образом было выбрано направление, в котором можно выиграть – через поддержку молодых.
ВЗГЛЯД: Вы чувствуете в последнее время эту поддержку молодых ученых, изменилось ли что-то в этом направлении?
Д.Г.: Появилось больше возможностей. Появились гранты президента для молодых ученых. Это сумма денег, превышающая зарплату, которую люди получают на местах.
Эта ситуация не представлялась мне нормальной, но когда кадровые вопросы по стране не решаются, это некое решение.
Для небольшой группы исследователей под руководством молодого сотрудника можно что-то сделать, и даже экспериментальное.
С другой стороны, в моей области группа обычно больше, и финансирование должно быть больше. Но это все равно лучше, чем до этого, когда не было ничего.
ВЗГЛЯД: Это как-то влияет на ситуацию с отъездом ученых из России?
Д.Г.: Это дает возможность тем, кто не хочет ехать за рубеж, не ехать туда и заниматься наукой здесь. Но есть другая проблема: на Западе обычно в возрасте 35-40 лет ученые получают постоянные позиции. Они по-прежнему финансируют научные исследования из грантов, но их жизнь финансируется отдельной фиксированной строкой, он на эту тему не думает.
Кроме того, есть эксперименты, которые длятся десятилетиями. Здесь должен быть другой механизм их финансирования, который обеспечивает стабильность.
Вы, например, хотите сделать некий эксперимент, планируете купить определенное оборудование. Нужно несколько этапов, они все должны пройти. А у вас каждый год начинается с того, что вы не знаете, сколько вам денег дадут по гранту, даже если он был у вас раньше.
ВЗГЛЯД: По вашим ощущением, молодых ученых, уезжающих работать за рубеж, становится больше или меньше в последнее время?
Д.Г.: Средний возраст отъезжающих несколько повысился. Люди уезжают не сразу после окончания университета, а несколько позже, когда поддержка, которую они видят в начале, заканчивается.
За счет появившихся грантов сейчас у человека есть реальный шанс не сразу уезжать за рубеж. Но грант – это всегда нестабильность. И это средства на научные исследования, а не на жизнь. Сейчас-то они берутся и тратятся на жизнь. Формально это неправильно, поэтому и нужно сделать нормальную систему позиций, и тогда эти несчастья закончатся.
Человек должен видеть, что есть мало профессорских мест, но они нормальные, и он поймет, что должен хорошо работать, чтобы занять одно из них, тогда что-то изменится.
Система грантов не решает проблему закрепления кадров. Эта система нужна для финансирования конкретных исследований. За рубежом на грант можно взять на временную позицию студента, который будет заниматься со мной научной задачей, которую я ему предложил.
ВЗГЛЯД: Что следует сделать в первую очередь, чтобы изменить эту ситуацию?
Д.Г.: Вариант, который будет работать – переход к системе финансирования, как в Европе. Тогда люди будут ездить туда-сюда. Если у нас есть ставка такая же, как в Барселоне, тогда будет и обратный поток – испанцы будут ездить сюда.
ВЗГЛЯД: Что следует сделать в первую очередь, чтобы изменить эту ситуацию?
Конечно. Есть, правда, и некоторые другие трудности, с которыми сталкиваются, например биологи. Достаточно спросить их, сколько времени надо потратить, находясь за рубежом, чтобы купить какие-то ингредиенты, смешать их и что-то посмотреть, если вам вдруг что-то в голову пришло, и сколько на это времени тратятся здесь – это совершенно разные величины. Так что, конечно, тут есть много вопросов, связанных, скажем так, с инфраструктурой.
Но в целом необходимо ввести два механизма финансирования: постоянные ставки – или временные ставки в самом начале, которые потом станут постоянными, – и гранты на научные исследования, объем которым должен быть пропорционален их объемам.