В пятницу мировые СМИ выдали сенсацию. Якобы США договорились с Китаем вместе давить на одного из старых союзников Пекина – Северную Корею. Представитель России даже поспешил заявить, что Москва не допустит сговоров за своей спиной. Но на деле американские дипломаты не просто выдают желаемое за действительное, а лишний раз подчеркивают свою сомнительную значимость. Спецпредставитель США по Северной Корее Ким Сон заявил на брифинге в Пекине, что Китай в принципе согласен с тем, что «давление» на КНДР – «важный элемент», принуждающий Пхеньян отказаться от своей ядерной программы. Мировые СМИ поспешили интерпретировать это как «согласие» Китая «давить» на КНДР совместно с США. Посол МИД РФ по особым поручениям Григорий Логвинов в свою очередь заявил, что «ни о каких сговорах за спиной речи не идет, мы этого&В категорически не допустим». Китай же, как обычно, отмолчался. Так, вместо сенсации, переговорная дипломатия опять родила мышь. Вся эта словесная мишура прикрывает бесконечный процесс закулисных переговоров вокруг ядерной программы Северной Кореи. Переговорам этим скоро исполнится двадцать лет, уже целое поколение выросло под бесконечные «громкие» заявления тех или иных участников очередных консультаций где-то в Восточной Азии. Эти переговоры – уже целый жанр международной политики, ими занята закрытая каста дипломатов, специализирующихся на «давлении» на Пхеньян и «договоренностях» с Пекином, которых нет – и не было никогда. Периодически в этот междусобойчик врывается какая-нибудь звезда прошлых эпох типа бывшего президента США Джимми Картера или баскетболиста Дениса Родмана. Звезда пошумит немного, испортит профессионалам всю поляну и улетит обратно писать мемуары (Картер) или лечиться от алкоголизма (Родман). А ситуация с КНДР все та же. Вспышки интереса к этой тематике обычно носят сезонный характер. Причем сезоны обычно «спаренные». Во-первых, нужно, чтобы вокруг КНДР происходило какое-нибудь внешнее движение (сейчас это цепочка переговорных встреч и странные инициативы США по размещению в Южной Корее и Японии элементов ПРО). Во-вторых, необходимо, чтобы Государственному департаменту было немного скучно. На сей раз заскучали они в результате ожидаемой нормализации отношений с Ираном и утраты актуальности его «ядерной угрозы». Но Государственный департамент Соединенных Штатов должен неустанно бороться за мир во всем мире, и в первую очередь – против обладания кем-либо еще атомными технологиями. Значит, звезды сошлись – вспоминаем о Северной Корее. Но во всей этой истории вокруг ядерной программы КНДР (и вообще существования такого специфического государства, как КНДР) есть несколько заполненных кислотой рвов, которые традиционная дипломатия уже двадцать лет не может перепрыгнуть. Нужно понимать, что КНДР не свернет никаких своих программ и не изменит что-либо внутри себя в результате «давления» – что бы там ни подразумевалось под этим «дипломатическим» термином. В треугольнике интересов США, Китая и России Пхеньяну всегда есть к кому прислониться, если даже двое других договорились «давить». При этом двое из трех вряд ли не договорятся, поскольку тогда предоставят КНДР «зеленый коридор», чтобы дообедать под защитой третьего (например, Москвы). При этом Пекин в принципе не заинтересован влиять на КНДР в пользу США. Зачем это ему? Американцы собираются размещать у него под боком систему ПРО, мотивируя это «ракетной угрозой» как раз из КНДР, странно было бы помогать им в этом. Кстати, для Китая эта идея с ПРО в Южной Корее под надуманным предлогом – точная копия российской проблемы с размещением ПРО в Восточной Европе под предлогом защиты от Ирана. Конечно, ядерное оружие в руках людей, живущих в параллельном мире грез и фантазий, – очень неприятная и даже жуткая штука. Но, во-первых, мировые СМИ сильно преувеличивают степень неадекватности нынешнего Кима, как и многих других в элите КНДР. Не такие уж они дикие и голодные варвары, как их расписывает южнокорейская и японская пропаганда. Тиражирование бесконечных баек о расстреле из зенитки министра обороны, конечно, формирует образ придурковатого врага, но не способствует переговорному процессу или осознанию объективной реальности. Дипломатия же работает с реальностью, а не с литературными образами, переговоры ведутся с настоящими людьми, а не с карикатурами в стиле дальневосточного «Шарли Эбдо». Во-вторых, Пекин никогда не будет «давить» на кого-либо (в данном случае – на Пхеньян) по договоренности с США. Китайцы так устроены, что в принципе не могут что-либо делать по договоренности с США. Они могут вести бесконечные переговоры – это их конек. Они могут улыбаться, составлять маловразумительные документы разной степени длины и толщины, но никогда не придут к компромиссу. Компромисс – это вообще не китайское слово, даже иероглифа такого нет. Ты либо победил, либо проиграл. И критерий «проиграл или победил» определяется не глобальным решением вопроса, а тактическим успехом. Если ты договорился с США делать что-то вместе против твоего соседа, союзника и торгового партнера – ты уже проиграл. А глобальная цель (прекращение ядерной программы) здесь роли не играет. Важно то, что здесь и сейчас. В-третьих, не существует прямых рычагов «давления» на КНДР, которые можно было бы успешно применить на практике. Если бы они были, их давно бы применили, и не было бы никакой ядерной программы у Северной Кореи, а то и самой Северной Кореи. Таким образом, договариваться о совместном «давлении» бессмысленно. Это договариваться ни о чем. Перепрыгнуть через эти кислотные рвы не может никакая дипломатия. Вообще дипломатия – занятие консервативное и не склонное к гибкости. Устойчивые переговорные форматы, так называемые площадки, могут в неизменном виде просуществовать десятилетиями, особенно когда они посвящены нерешаемым конфликтам. Чем, к примеру, «переговорная площадка в Минске» по Нагорному Карабаху? Меж тем по городу Женева уже невозможно пройти, не натолкнувшись на какую-нибудь «высокую переговаривающуюся сторону». Дипломатические работники будут десятилетиями передавать эти «площадки» из поколения в поколение, яростно защищая их ценность и необходимость одним-единственным аргументом: это исключительный способ вести дискуссию по актуальной проблеме. При этом словесные перестрелки в прессе, использование сенсационных заявлений, которым грош цена в базарный день, – естественный антураж вялотекущих переговорных процессов. Что-то вроде яркого граффити, которым разрисовали темный и малосимпатичный тупик. И раскраску эту надо периодически подновлять, добавлять новые цвета, полутона и оттенки, иначе до людей дойдет, что это все-таки малосимпатичный тупик, а не тоннель в светлое будущее. Такова мировая дипломатия, это не хорошо и не плохо, это просто привычный жизненный сюжет. Другое дело, что подавляющее большинство переговоров и «площадок» вокруг и для Северной Кореи носят либо крайне закрытый и очень секретный характер, либо неформальный, ни к чему не обязывающий. Так, российский посол по особым поручениям Григорий Логвинов сделал свое заявление в Токио на 25-й сессии «неформального диалога по сотрудничеству в Северо-Восточной Азии», проходившей с участием приглашенных представителей научных кругов и государственных чиновников стран региона. Других «площадок», кроме как вот такой, действительно не нашлось. Так что дипломаты, может, по-своему и правы, когда настаивают на сохранении «вечных» переговорных форматов ввиду их безальтернативности. Раз в четверть века и палка стреляет.
В пятницу мировые СМИ выдали сенсацию. Якобы США договорились с Китаем вместе давить на одного из старых союзников Пекина – Северную Корею. Представитель России даже поспешил заявить, что Москва не допустит сговоров за своей спиной. Но на деле американские дипломаты не просто выдают желаемое за действительное, а лишний раз подчеркивают свою сомнительную значимость. 
