– Я знаю, недавно вы были на Франкфуртской книжной ярмарке. Что больше всего бросилось в глаза, если сравнивать с нашей книжной индустрией? – Принципиальное отличие от российских книжных ярмарок — ориентация на профессионалов. Плотность коммуникации огромна — ты общаешься с множеством издателей из самых разных стран. Второе отличие, которое сразу бросается в глаза, — роль литературных агентов. Целый павильон отведен для коммуникации литературных агентов, авторов и издательств. На Западе издательства практически не принимают рукописи. Эту работу выполняют литагенты. У нас они тоже есть, но играют другую роль.
– А именно?
– Ищут уже известного, издававшегося автора, предлагая ему, например, перейти в другое издательство. Поиском новых авторов они почти не занимаются. Я вообще удивляюсь, как у нас появляются новые авторы.
– Во Франкфурте всегда видны тренды, книжные моды. Какие они сейчас?
– Электронные книги. Содержательно — новый ориентализм. Это было видно по тому, что в статусе гостя ярмарки в этом году была Турция, все это сопровождалось множеством мероприятий. Но и без того интерес к Востоку был очень высок.
С точки зрения книжных форматов — также отличия гигантские. У нас такие вещи не делаются. В издательстве Колумбийского университета, например, вышла книга, которая сразу привлекла мое внимание. Не как специалиста, но просто как читателя — просто хотелось ее приобрести. Это «История курдов» — большого, in folio, формата. В ней собран огромный архивный и иллюстративный материал — и при этом вполне серьезный текст. У нас принято — отдельно текст, отдельно иллюстративный материал. А здесь сочетание дает новый своеобразный жанр. Видел такие же издания, посвященные, например, итальянским «Красным бригадам». У нас была попытка реализовать нечто подобное в изданиях Фернана Броделя. Но с тех прошло уже много лет, а в мире культура такого книгоиздания продвинулась уже очень далеко.
– Как в целом была представлена Россия?
– Как обычно: матрешка, балалайка… Правда, добавили Михаила Горбачева и был раздел, посвященный Солженицыну. В целом же все выглядело довольно удручающе.
– А интерес к России?
– Мне кажется, что интерес к русским авторам прошел. Можно судить об этом по количеству выходящих переводов. Возникло ощущение, что интерес к России как к литературной стране потерян, накопилась какая-то усталость. Это уже не похоже на прошедшие годы бурного интереса, когда от нас ждали появления какой-то большой литературы.
– А если теперь про нашу ситуацию. На твой взгляд, чего не хватает русскому книжному рынку в первую очередь?
– Проблем миллион. Но если говорить о самых основных … НДС на книги в той же Германии, например, 5 или 6%. В Европе его больше 7% нет. У нас НДС — 10%, причем его все время хотят поднять до 18%.
Второе: книжные магазины в Европе имеют огромные скидки, в том числе и на аренду недвижимости. Добавьте к этому еще и тот факт, что даже изначальную цену аренды, например, в Германии с московскими ценами не сравнишь. А ведь книжный магазин сам по себе — это всегда большая площадь.
В Москве сейчас сохранилось только три больших книжных магазина: «Москва», «Библио-Глобус» и Московский дом книги. Эти магазины находятся там, где они были всегда. Не буду говорить о качестве того, что там продается, но для книжного магазина такое постоянство места имеет первостепенное значение. Принцип постоянства и преемственности у нас не соблюдается, в Петербурге такая же ситуация, насколько я знаю.
– А что насчет системы книгораспространения?
– С советского времени она, в сущности, так и не была восстановлена. По факту сеть книгораспространения ограничивается Москвой, даже в Петербурге уже намного хуже. Система отсутствует, и я не вижу пока никаких признаков того, что ситуация может здесь как-то измениться.
– Может быть, просто нет нужды в книгах?
– Это некорректный ответ. В книгах ее никогда и не будет. Всегда можно не читать. Человека надо приучить читать. Пытаются что-то делать, но эти рекламные плакатики с надписями «Читать — это хорошо», с портретами разных писателей выглядят беспомощно, учитывая практическое отсутствие реальной поддержки. Об отсутствии «книжных мест» я уже упоминал, но нет также системы маленьких книжных магазинов, из рук вон плохо обстоят дела с букинистическими магазинами. Аргумент «значит, это не нужно» в данном случае не работает. Не всё, что важно, имеет спрос. Не всё является нефтью. Если люди не будут читать, то никаких думающих людей в стране не будет. А они необходимы везде. Даже для того, чтобы управлять буровой вышкой.
– Помимо внутренней политики существует еще и внешняя — как Россия поддерживает книжников, которые, по сути, пропагандируют российскую культуру за рубежом?
– Отсутствие государственной поддержки просто поразительно. Любой человек, который у нас имеет дело с книгоизданием, знает, что всегда можно обратиться, например, во Французский культурный центр и претендовать там на грант в области книгоиздания. Если я хочу издать немецкую книгу, я обращусь в Гёте-институт, если испанскую — в Институт Сервантеса. Любое правительство заинтересовано в пропаганде культуры своей страны. Это не выращивание какой-то там «пятой колонны», а стимулирование элементарного интереса к своей национальной культуре. У нас же этого не происходит.
– Есть еще и огромный рынок новых независимых государств, где даже перевод пока не нужен…
– Да, и здесь Россия тоже почему-то не заинтересована в культурном присутствии. Если перефразировать известное высказывание, то кажется, что у России сейчас только два союзника — нефть и газ. А здесь мы говорим не просто о культурном присутствии в других странах. Речь идет о странах, где это присутствие на протяжении огромного периода истории было принципиальным, где элита говорит на русском языке, где огромное число людей читает по-русски.
Например, в случае той же Грузии упростить ситуацию, как-то наладить отношения между людьми можно было бы в том числе и с помощью программы грантов по переводу русской литературы на грузинский язык. Но ничего этого не делается: решаются какие-то другие вопросы какими-то другими способами.
Беседовал Виталий Куренной
