Максим Никулин по образованию журналист, а по происхождению – цирковой. Вот уже двенадцать лет, как он возглавляет Цирк Никулина на Цветном бульваре, названом так в честь его отца – клоуна, артиста и режиссера Юрия Никулина. И хотя Максим Никулин хороший бизнесмен, сумевший превратить цирк в доходную, самостоятельную организацию, цирк для него не просто место работы.

- Как в условиях экономического кризиса чувствует себя современный цирк?
- Здесь, в цирке, совершенно другая экономика. Кризис для нас начинается тогда, когда в зале нет зрителей. Да, стало немного сложней, потому что растут цены, вырастают затраты. Но на представлениях по-прежнему две тысячи человек. Сейчас проходил через главный фасад - стоит очередь в кассу.

В 90-х, во время приснопамятного дефолта, цирк не испытывал больших сложностей. Разумеется, мы ощутили небольшой зрительский спад, но не потому что у людей не было денег на билет. Просто навалилось много проблем, сложностей, люди были озабочены другим и не могли себе позволить отвлечься, куда-то пойти отдохнуть.

Конечно, я слышу, читаю - везде сокращения, люди теряют работу. Я не экономист. Но у меня есть убежденность в том, что всё это не просто так. Это не кризис, а передел, перераспределение финансовых потоков. А для кого-то и хороший повод сбросить балласт. Ведь просто так человека уволить невозможно, а тут кризис – и работает половина штата. За те же деньги.

Я езжу по Москве, хожу по магазинам, и не вижу спада потребительского спроса. А ведь я хожу не в самые дешевые магазины. Вернулся недавно из Парижа, там тоже все кричат про кризис. Но дорогие курорты забиты, очередь на распродажу, как в Мавзолей в давние времена. Можно говорить о спаде, но у меня есть подозрение, что тут что-то искусственное.

- Цирк сейчас не так заметен - про него не говорят на каждом углу, не обсуждают. Это потому что цирк практически не показывают по телевизору?
- Да, в отличие от прошлых лет, сейчас цирк не избалован вниманием телевидения. Сегодня вспоминают Шевченко, Запашных, Маргариту Назарову. Тогда цирк раскручивался и был один из трех экспортных составляющих, на которых мы доказывали преимущество социалистической системы перед всеми остальными.

Было три экспортных кита – спорт, Большой театр и цирк. В спорте должны были бегать быстрее всех и прыгать дальше всех, потому что коммунизм. Большой театр и цирк, помимо идеологической составляющей, приносили огромные валютные средства в казну. Один только цирк на гастрольные отчисления содержал весь Госконцерт. А ведь были еще Большой театр, Игорь Моисеев.

Государство получало очень хорошие деньги. Артистам, правда, платили копейки – мой отец, народный артист, в Америке получал 7,5 долларов за спектакль, а надо было еще что-то покушать. Экономическая часть поменялась, но на этом можно зарабатывать и сейчас. Это чистый бизнес.

Раньше артистов пиарили, видя в этом выгоду, сегодня реклама - это большие деньги. Государство пиаром не занимается, а у нас нет для этого бюджета. Была организация «Группа пропаганды советского циркового искусства», был журнал «Советская эстрада и цирк», снимались художественные фильмы, передачи о династиях, знаменитых артистах, «Голубые огоньки», посвященные цирку.

Меня часто спрашивают, есть ли сейчас такие же звезды, как тогда. Я отвечаю – есть. И лучше, и сильней, просто про них никто не знает, про них не рассказывают.

- Я не интересуюсь поп-музыкой, но оно в уши залезет, в глаза прыгнет, и, кажется, там есть жизнь.
- Там не жизнь, там другие деньги. Но, может и хорошо, что цирк не лезет в уши и глаза, потому что затошнило бы. Кстати, это одна из составляющих почему люди ходят в цирк.

Всегда есть дефицит честности, откровенности, бескорыстности. Люди устали от фонограмм, фотошопов, спецэффектов, от того, что все ненастоящее, пластмассовое, от фабрики звезд. А в цирке все в реальном времени и на ваших глазах. Нельзя под фонограмму пройти по канату или скрутить сальто-мортале. Цирк очень честное место. Даже в театре играют в чужую жизнь. В том нет фальши – играть чужую жизнь, но в цирке рискуют своей.

Потом психологический момент. Все хотят видеть себя красивей, сильней, стройней. В цирке есть с кого брать пример. Тут нет наркомании, алкоголизма, предательства. Это не монтируется с образом жизни и профессией.

Мы как-то работали с Пресняковым-старшим. Он написал прекрасную музыку для нашего детского спектакля. Выпивая после премьеры, он сказал тост: «Я впервые ощутил смысл растиражированной формулировки – «живут одной семьей». Я всю жизнь на эстраде, там тоже одна семья, только она называется по-другому – мафия». Вот вам эстрада и цирк.

- Современному цирку лучше быть государственным или самостоятельным - получать, распределять, крутиться?
- Конечно, самостоятельным. Свобода дорогого стоит. Я не хочу никого обвинять, но сегодняшняя госструктура не работает. Она не изменилась с советских времен, а так быть не должно. Изменились все условия - экономические, политические, географические. Нужна новая структура, эта не работает.

И вот вам, пример, который с точки зрения государства не правильный. Осуществлять цирковую составляющую в 2010 году во Франции, где будет проходить год России, поручили не частной компании, а нашей. Потому что государственная ничего не сделает. С политической точки зрения, это не правильно.

- Самостоятельному цирку нужна господдержка?
- Обязательно. Но на творческой фазе, в создании номеров. Сейчас государство вкладывает в цирковые компании. Они должны искать таланты, приглашать композиторов, создавать номера. А что происходит? Латают дыры в цирках, которые разваливаются давно, выдают себе большую зарплату и прокатывают старые программы. Получается, государство спонсирует бизнес. Это не мои деньги, я не возражаю. Но это глупо, и с точки зрения творчества ничего не происходит.

Раньше Росгосцирк занимался хотя бы прокатом. Но зарубежная работа развалена окончательно. Никто не ездит, никуда наш цирк не берут, бренд потеряли. Я бьюсь шестой год, чтобы вернуться в Европу, но нас не пускают.

- Кто не пускает?
- Цирковой бизнес. Отпал сильный конкурент, и все страшно обрадовались. Зачем они будут сами себе портит рынок? Артистов берут охотно, нет такой мировой программы, в которой нет русских артистов. Без русских и китайцев в цирке обойтись нельзя. Мы по-прежнему самые сильные.

Но, когда я предлагал привезти программу целиком, мои зарубежные друзья говорили: «Ты больной? Нам же здесь жить. Ты привезешь своих монстров и убьешь нам весь рынок. Все поймут разницу и перестанут к нам ходить».

В 2010 году я повезу туда усиленную программу, и надеюсь, что смогу остаться в Европе с брендом российского цирка. Мы покажем два спектакля, один из которых - на открытии года России, когда будет присутствовать Медведев и Саркози. Всего будет два концерта Гергиева и два наших представления.

Они так просто нас потом не выгонят. Да, будет война, никто рынок легко не отдаст. Никого, конечно, убивать не будут, но все по схеме – СЭС, пожарные и прочее.

Сейчас я представитель страны, поэтому со мной разговаривают в французском министерстве, а если б я сам пришел – никто не стал бы. Вот такая поддержка нужна от государства.

На меня обижаются, что я часть нашего рынка забрал в Японии. А что обижаться, если я его смог взять? Мы три года ездили говорить с японцами, никто другой не ездил, на что обижаться? Японцы привыкли к русскому цирку и теперь другого не хотят, они очень консервативны. Но мы три года их убеждали, показывали кассеты, общались, доказывали, что с нами можно работать. И это действительно так, потому что когда чиновники, то много людей и бардак. А у меня два человека занимаются всем оформлением – визы, билеты, а что еще надо?

Когда меня спрашивают – трудно управлять цирком, я отвечаю: нет. Вот у меня швейцарские часы, я ими не управляю, они сами ходят, сами заводятся. Отлаженный механизм. Другое дело исследовательская работа, аналитическая, размышления о будущем, контакты, контракты.

- Каково творческое направление цирка?
- Мы определили, что уровень должен быть наравне с Большим театром по художественным достоинствам. Вы не увидите корявых артистов в нашем цирке. Если придет артист с уникальным номером, но работает коряво, я его не возьму. Сейчас публика другая. Важно не просто что, важно как. Важна эстетика. У меня все артисты посещают балетный класс, это написано в контракте. Сначала пришлось ломать – «я народный, как же так». А потом поняли, что для них же. Качество стоит денег, но без этого нельзя.

В Москве привыкли, что все роскошно – ах декорации похожи на позапрошлый сезон! Поезжайте в Тверь, в Воронеж и скажите, какие там декорации.

Недавно спросили, почему мы не «продаем» трюк. Это когда объявляли – такой-то трюк, столько-то оборотов, никто в мире, и так далее. Артист выходит, с первого раза, конечно, не получается, а со второго народ визжит. Но это идет в разрез с нашей творческой политикой. Мы себя позиционируем как высокое искусство цирка. Представьте себе, в «Жизели» выходит человек и говорит – сейчас артистка исполнит столько-то фуэте.

Последняя программа идет вообще без объявления номеров. Нет такого артистичного человека, который бы вел программу, не ломая сам спектакль. Но выясняется, что сейчас это и не нужно. Все написано в программке. Ведь в театре не объявляют перед сценой фамилию артиста. Время другое. Были программы, оформленные под старый цирк, но это было сделано в рамках сюжета.

- Как обстоит дело с цирковой школой, остались ли мастера?
- Пока еще есть. Хуже с режиссерами. Для меня это странно – каждый год ГИТИС выпускает группу цирковых режиссеров. Куда они потом деваются?

- А почему режиссеры выпускаются в ГИТИСе, а не в цирковом училище? Они же должны рядом с артистами учиться.
- Насчет должны - вопрос не ко мне. Цирковое училище - странная структура, атавизм, оно вообще не относится к министерству культуры или Росгосцирку.

- К кому тогда?
- К министерству высшего и средне-специального образования. Отсюда и финансирование никакое. Там хороший директор, но без денег, на одной энергетике она ничего не сможет.

- Но ведь для работы в цирке не обязательно заканчивать училище, особенно тем, кто родился и вырос тут.
- Три пути ведут в цирк.

Первый. Люди рождались в цирке, в опилках вырастали, и ничего другого не оставалось. Сегодня это тоже есть, но в меньшей степени. Молодежь хочет учиться. Сейчас больше возможностей и интересов.

Второй – это учебные заведения. Цирковое училище, народные цирки, кружки. В этом году мы будем восьмой раз проводить фестиваль, как раз для таких артистов, которые приезжают в Москву из мест, которые на карте найти невозможно. Среди них есть очень сильные артисты.

И третий путь – спорт. Он более жесток, чем цирк. Если в 16 лет результата не показываешь – не нужен. А у него ничего другого нет, даже образования фактически нет. Только определенные умения, которые можно попробовать применить в цирке. У нас в номерах работают чемпионы Европы и России.

Спорт даже по нагрузкам более грубый. Все направлено на результат. У нас же спектакль, тут не нужен рекорд, поэтому тут нет анаболиков, нет нервов. Но и срок жизни в профессии гораздо дольше, чем в спорте.

К нам пришел мальчик, которого выгнали из спорта за неперспективность. Мы его взяли, сделали номер – гимнаст на кольцах. Очень обаятельный парень, и номер отличный. Вдруг он приходит ко мне: «У меня проблема - ко мне обратились из олимпийской сборной, зовут обратно. Но у меня же контракт, вы деньги на меня тратили». Отпустил, и он стал единственным чемпионом мира на всю нашу сборную. Сафошкин его фамилия. В чем секрет? В эстетике исполнения. Потом много шутили – может, спортсменов сначала в цирк, а потом на олимпийские игры? В этом есть правда.

- Что дала цирку передача «Цирк со звездами»?
- Привлекла лишнее внимание. То, что поднялись сборы, я бы не сказал. Но стали приходить люди, которые раньше не приходили.

- Не появилась ли некая девальвация сложности?
- Нет. Профессионал отличается от непрофессионала. Понятно, что звезд нельзя было показывать одновременно с профессионалом, поэтому цирковые только ассистировали. К тому же, есть врожденный талант. Ольга Шелест может стоять на катушках, у нее удивительное чувство баланса, Анита Цой может пройти по канату. Подбирали жанр, в котором звезды наиболее ярко могут себя проявить.

Звезды прошли кастинг, занимались по много часов. Собчак кричала, когда ее растягивали, и плакала, но говорила – тяните. Работали, как подорванные. Им один раз сказали: у нас на репетицию не опаздывают, и никто не опаздывал. Приходили в цирк без пафоса, потому что понимали, куда пришли. Через день со всеми здоровались - у нас так принято. Всех научили.

К тому же, для моих было очень полезно такое общение. У тех есть профессиональный и изначальный артистизм, то, чему сложно научить. У нас нет педагогов по актерскому мастерству. Они учились друг у друга.

Теперь звезды постоянно приходят. Приезжаю на работу – у входа стоит машина Лазарева, захожу внутрь – Анита пришла.

- Согласились бы на третью передачу?
- Да. Лишний раз напомнить о цирке полезно. Столько всего вокруг, что глаза разбегаются – выставки, мюзиклы, цифровое телевидение. А в цирк стоит лишь раз сходить, чтобы влюбиться.

- Ну, вот даже передача «Минута славы» - там очень часто выигрывают цирковые номера.
- Там есть лукавство, которое мне неприятно

- Это про историю с подделкой, когда победитель оказался профессионалом?
- Он работает в Европе, в Cirque du Soleil. А его подали как автослесаря из Бобруйска, как Диму Булкина. А это Дима Шамин. Перед «Минутой славы» он с этим номером взял золото на парижском фестивале. Зачем он на это пошел? Денег не хватало? Или Корниевич, номер на проволоке сейчас там был. Наш номер, сделанный десять лет назад.

Шамина награждают, Цекало говорит: «Вам прямая дорога к Никулину». Мне потом звонят – там такой талант, куда вы смотрите? Если бы не он, выиграли бы дети из детдома. Должна быть профессиональная этика.

- Вам предлагали передачу для телевиденье?
- Мы предлагаем, но никому это не нужно. У меня своя студия, мы сделали больше ста программ «Мой цирк» на канале Культура, на Первом канале 45 программ. Но сейчас цирк никому не нужен. Костя (Эрнст) просто сказал: «Умные передачи нам не нужны».

- У меня цифровое телевидение. Там есть канал НСТ (настоящее смешное телевидение) там постоянно крутят Cirque du Soleil.
- Они за это платят. Сейчас открыли офис в Москве и первым делом стали переманивать педагогов, артистов. Это свинство. К нам они не лезут, потому что мы им «дали по мозгам» один раз. Не нужно же через голову делать. Есть правовая база, я готов был судиться. Они должны заключать контракт с цирком. В цирке шили костюм, написали музыку, наняли хореографа, а пришел дядя и забрал готовый номер. Цирк может выступать как агентство, пожалуйста.

- Я знаю, что там жесткие правила.
- Там закрывают лицо, не называют фамилии – обезличивают артиста. Да, там платят неплохие деньги, но не намного больше, чем у нас в цирке.

- Cirque du Soleil очень раскручен
- Надо отдать должное, это они умеют. Великая американская мечта - пробили, заразили уверенностью, что они лучшие. У них же ничего не было. Они приехали в Москву, когда началась перестройка, покрутились, забрали дядю Митю Арнаутова, который все своими руками мог сделать, знал все технологии, все свистнули, что могли, и там сделали.

Сейчас у них много денег, они нанимают самых лучших – сценаристов, драматургов, режиссеров, костюмеров, композиторов. Голливудский подход. В этом их главная заслуга.

Это другой цирк, скорее цирковое шоу, безусловно, мастерское. «Аллегрия» самый лучший спектакль у них. Но в нем Слава Полунин многое сделал. Грандиозное шоу «О» в Лас-Вегасе, но его нельзя возить - оно на воде, просто чума, как красиво.

Но это разные вещи. Меня сейчас спрашивают – вы не боитесь конкуренции, когда они в Москве откроются. Нет, они нам не конкуренты. У них нет животных, это позиция, за которую доплачивает Гринпис. У них минорные программы, давящая музыка - детей туда не поведешь. Это не для России, не для постоянного. В Японии же они не пошли – там все заточено на детях, а дети не захотели.

У них будет своя публика. Кто-то ходит на «Служанок» к Виктюку, кто-то на «Три сестры» в Малый театр, а кто-то на «Номер 13» в МХТ. А потом, цены не московские – если пойдет вся семья, то 300-400 долларов за вечер не каждый заплатит. Мы с ними разные совсем. Тут нет конкуренции.

- Вернемся к нашим циркам. Возможны ли ротации, общие программы между разными цирками как было раньше?
- Нас не пускают в государственные цирки работать. Я бы с удовольствием. Не то, что дверь закрывают, но ставят такие условия, что работать не интересно. Я ж деньги не ворую, мы налоги все платим.

Совковая ментальность. Когда я прошу артистов у Росгосцирка, они просят процент больше, чем гонорар у артистов. Во всем мире агентские 5-7%, ну 10% - райские условия, но не 120%. А артисты сами ко мне приходят, просятся, но я же не могу всех взять.

- Артистов жалко.
- Жалко, и животных жалко. У Славы Бегбуди из-за халатности чиновников все лошади погибли.

- Как погибли?
- В одном цирке закончили работать, а лошадей не отправляют. Выставили на мороз, потому что другие артисты заехали. Он бегал, пытался на свои деньги найти перевозку. Роскошные лошади были, погибли. Он на все плюнул и уехал сейчас в Италию.

Всё явления одного порядка. Просто печень нагревается, когда говоришь об этом. И ведь они все сидят в креслах и деньги получают – за что? Государственные цирки развалены, и ничего с ними не делают. Хорошо себя чувствуют только те, кто не входит в структуру Росгосцирка. Потому что распиливать нечего – у себя же будешь воровать.

Я не самый высокоморальный человек на свете, но мне было бы стыдно. А цирк - это такой мир, где все всё знают.

- Куда уходят артисты, когда заканчивается карьера?
- Артисты остаются в цирке. В 13 метрах есть мистика. Вопреки расхожим представлениям, в цирк легко попасть, сложно удержаться – круг отторгает чужих. Остаются только цирковые, и им очень сложно отсюда уйти.

Многие идут в ассистенты к своим детям, в униформу идут - у нас в униформе заслуженные артисты стоят. В пожарную охрану, билетеры, гардеробщики. Цирк не профессия, это жизнь. А как можно уйти из жизни куда-то еще, кроме смерти?