Образно говоря, «Нацбест», кроме «жены» — профессионального сообщества, завел себе и «любовницу» — интернет-аудиторию. Хотя противопоставление по профессионализму, впрочем, едва ли корректно. И впрямь, в ЖЖ не так много издателей и критиков, зато писатели — почти все.

Оказалось, что интернет с его хваленой демократичностью предоставляет значительно больше возможностей для обмана, чем стандартный механизм «Нацбеста».

И это, кажется, повод задаться вопросом если не о демократии вообще, то хотя бы о сравнительной демократичности — премиальной процедуры, с одной стороны, и интернет-голосования — с другой.

С голосования сняли одну из книг — претендентов на место в длинном списке. Благо интернет не телевизор, тут все знают, кто организатор голосования, и у каждого есть возможность ему, организатору, высказать свое фе, причем высказать в настолько резкой форме, насколько позволяет воспитание. И высказывают, приписывая всё что угодно: «волюнтаризм», «Нацбест демонстрирует феноменальную закрытость», «оргкомитет расписывается в своей несостоятельности»…

Предыстория, конспективно

Тут на всякий случай надо пояснить для тех, кто не в курсе, как было дело. Около месяца ЖЖ-юзеры в сообществе natsbest расхваливали книги, вышедшие в прошлом году.

Книги, собравшие по три хвалебных отзыва, стали претендентами на место в длинном списке «Нацбеста», таких набралось 27. Из них нужно было выбрать 10. Устроили голосование.

Каждый ЖЖ-пользователь мог проголосовать только один раз и только за одну книгу, причем все видели, за какую книгу сколько подано голосов и, более того, кто за какую книгу голосовал.

Потом случилась неприятность. Роман Игоря Симонова «Уровень опасности» был одним из лидеров голосования и наверняка попал бы в длинный список, если бы в какой-то момент не стало ясно, что несколько десятков голосов за него было подано с только что созданных аккаунтов. Причем, по всей видимости, большую их часть создавал один и тот же человек. Это заметили члены сообщества, заметил и я.

Дальше оставалось два варианта. Первый — закрыть на это глаза и отдать, таким образом, голосование на откуп читерам (нет никаких сомнений в том, что люди, голосовавшие за другие книги, посмотрев на поклонников Симонова, бросились бы точно так же голосовать «мертвыми душами»).

Второй путь — снять ни в чем не повинную книгу с голосования, чтобы другим неповадно было. И тот и другой вариант был очень плох, но, посоветовавшись с другими членами оргкомитета, я выбрал последний.

Потому что при первом варианте сомнению подверглись бы вообще все итоги голосования. Во втором — пострадала одна-единственная книга, зато по поводу других можно быть уверенным в том, что за них голосовали живые люди.

Разговоры о том, как нужно было бы организовывать голосование, чтобы избежать подобных ситуаций, — все из серии про то, что было бы, если бы в носу росли грибы. Не растут.

Голосование было организовано так, как было организовано. Я ничего не имею против «Уровня опасности» — очень может быть, что это хорошая книга. Автору можно посочувствовать, он ни в чем не виноват.

Я прошу прощения у Игоря Симонова, хотя лучше бы попросили у него прощения люди, которые решили ему таким образом помочь.

Торжество демократии

Недовольных литпремиями пруд пруди — больше почему-то, чем театральными или музыкальными. Одни недовольны, что всё решают профессионалы, которые, как водится, страшно далеки от народа.

Стоило предложить публике разбавить эту компанию, как появилось и другое мнение: «…очень жаль, что премия, имевшая до сих пор какую-никакую репутацию, опустилась до такой убогости».

Организаторам «Большой книги» претензий не предъявишь. Неизвестно, как и почему лауреатами этой премии из года в год становятся книги одних и тех же трех издательств (в прошлом году место «Вагриуса» заняло АСТ, но оно, похоже, вместо «Вагриуса» теперь и по жизни). Никто не знает, каким образом принимаются там решения, и всё, что остается, — это признать, что «большие книги» в других издательствах не выходят.

«Нацбесту» же можно предъявить любую претензию. Можно во всеуслышание кричать, что номинаторы продвигают «своих», друг друга, а то, бывает, и сами себя. Можно обвинять членов жюри в сговоре.

Можно, наконец, ругать оргкомитет за волюнтаризм. Здесь всё прозрачно. Голосование было организовано с дырами — но дыры эти увидели все, и это хорошо.

Другое дело, что, по здравом размышлении, сделать честное голосование в интернете практически невозможно. Допустим, мы объявим, что в следующем голосовании примут участие только аккаунты, созданные до его начала. Что мешает заинтересованному лицу заблаговременно зарегистрировать десяток-другой имен?

Проверка каждого аккаунта на предмет IP-адреса, с которого на него заходят, требует массу усилий, но и ее можно обойти: любой грамотный человек знает, что такое прокси-сервер.

Что, в конце концов, честнее — отдать балл своему приятелю, раз уж ты попал в жюри, или призывать тысячу-другую своих френдов голосовать за себя по принципу «вам всё равно, а мне приятно»? А потом еще в журнале у товарища признаваться, что, мол, не верю я во все эти голосовалки и презираю их.

Нет-нет, я меньше всего хотел бы учить жить кого бы то ни было — по-моему, ни в том ни в другом нет ничего экстраординарного. Я просто хочу обратить внимание на то, что именно в ЖЖ-аудитории периодически раздаются крики о сговорах и заговорах в «Нацбесте» — и нет никаких гарантий, что авторы этих заявлений не те же самые читеры.

Ведь ЖЖ — территория по умолчанию анонимная: по моим наблюдениям, лишь один из десяти юзеров обнародует в профиле свою фамилию, не говоря уж о том, чтобы признаться, кто ты и чем занимаешься в офлайне.

Мафия и химия

Вот и получается, что интернет-голосование проигрывает в честности коллективно-субъективному мнению литературной тусовки. Критики и писатели не могут быть «мертвыми душами», и про каждого из них более-менее известно, к какому клану они принадлежат.

В Сети человек может голосовать как потому, что ему действительно нравится книга, так и потому, что ее автор тусуется с ним на одном интернет-портале. И то и другое совершенно естественно и понятно, так это бывает везде, — проблема в том, что, в отличие от офлайна, пальцем тут ни на кого не покажешь.

Повод ли это опустить руки? Нет.

Во-первых, потому что кланов в Сети (и в ЖЖ, в частности) много — фантасты, кидалты, русофилы, русофобы, точкозряне, литсоветовцы и т.д. Все они более-менее друг друга уравновешивают — так же, как происходит это и в «литературной мафии».

Во-вторых, потому что голосует все-таки довольно много народу, и если за одну книгу отдано двести голосов, а за другую сто, то разумно предположить, что в конечном счете соотношение проголосовавших по совести и по дружбе и там, и там примерно одинаковое.

Людям вообще часто — совершенно искренне! — нравится то, что пишут их жены и любовницы, приятели и френды. Проще исходить из этого очевидного факта, чем искать вселенской объективности, которая всегда останется прерогативой Господа Бога.

Ведь и химию только он знает на пять. Все остальные — на троечку, и интернет-аудитория тут не исключение. Другое дело, что, сталкивая лбами «клубы взаимного восхищения», мы можем попытаться всем миром вытянуть на четверку.

На вопрос, внесенный в заглавие этой статьи, Ленин, как известно, ответил, что лучше иметь и жену, и любовницу: «Жене сказал, что ушел к любовнице, любовнице — что ушел к жене, а сам на чердак и — учиться, учиться и еще раз учиться!»