В этом году Театру на Таганке исполняется 45 лет. Возраст зрелости и бодрости. Как показывают выпускаемые работы, в том числе премьерные «Сказки», театр не теряет со временем актуальности ни по форме, ни по содержанию.

Юрию Любимову сейчас 91 год. Однако, глядя на него, в это не веришь. Задорный, лихой, свежий, он и спектакли ставит такие же. Серьезное подспорье в этом — большое пополнение труппы молодежью. Заводные, яркие, молодые артисты способны выполнить самые невероятные задания. И сделать это эффектно и красиво.

Сегодняшняя Таганка популярна у публики, практически как в прежние времена. Правда, никто не стоит ночами в очереди за билетами, но зал на всех спектаклях полон.

Хотя театр этот, конечно, сильно изменился. Сюда теперь приходят не за сиюминутным — но за вечным. За размышлением о вещах, постоянных во все времена, — любви, смерти, жизни во всем объеме и многообразии.

Любимов ставит сложных авторов — поэтов, абсурдистов, античных драматургов, всем известную классику. И всегда — удивляет. Кажется, это у него в крови — удивлять.

Постоянный экзамен перед самим собой, перед актерами, зрителями. Юрий Петрович неизменно строг, часто печален, иногда нежен к происходящему вокруг. Ведь именно современность всегда была его вдохновителем.

Вышедшие из сумрака
Новые спектакли Любимова — страшные. Сделаны они неизменно легко и захватывающе. А если вслушаться, остановиться, на секунду отвлечься от совершенства формы — становится невыносимо больно.

Ибо что не история — то плач. Горький, глубокий. Ведь когда человек переживает по-настоящему, он не кричит, а прячет страдания, раздирающие изнутри душу.

В поэтической трилогии («До и после», «Идите и остановите прогресс», «Суф(ф)ле») Любимов оплакивает поэтов. И отдельно взятых, и поэтов как таковых. Творческих людей, не сумевших или не захотевших становиться как все.

«Антигона» на основе трагедии Софокла — пожалуй, наиболее болезненный на сегодня спектакль Юрия Петровича. Стилизованный под античный театр, строгий и пугающе спокойный, он просто сочится болью.

Ибо плач здесь — по самому естеству человеческому. По женщине, рожденной для любви и продолжения рода, но погибшей, раздавленной машиной долга.

Ужасная судьба греческой царевны проецируется на сегодняшнее общество, где целенаправленно уничтожается природное предназначение человека. Уничтожается им же самим.

Неудивительно, что у Любимова сработал его внутренний камертон и он вынес на сцену разговор о том, о чем мало кто решается заговорить вслух.

К своему прошлогоднему юбилею Юрий Петрович поставил «Горе от ума» Грибоедова. На первый взгляд — изящную ироничную вещицу. Но не всё так просто. В ней тоже хватает и размышлений, и сожалений.

Есть в спектакле и скучающие гламурные барышни, и легкомысленные, повернутые на своих прихотях кавалеры. Все как в реальности: хитрецы делают карьеру, а простота хуже воровства.

Бунтарь Чацкий оказывается в роли странника-философа, откровенно недоумевающего по поводу всего увиденного. Тяжело сегодня быть умным: ни компанию не найдешь, ни любовь не завоюешь, ни банально в жизни не устроишься.

Прыжок в небо
Благостное название премьерного спектакля Любимова — «Сказки», равно как и подбор авторов — Андерсен, Уайльд и Диккенс, настраивают на лирический лад. Но хитрец Любимов, как всегда, обводит нас вокруг пальца. Его «Сказки» получились изрядно жесткими. Сердитыми.

И при этом — трогательными.

В спектакле озвучивается мысль, что сказки сделаны из того же вещества, что и сны. Сразу додумывается продолжение: а смерть — это тоже сон, только глубже и продолжительнее. «Сказки» Любимова — про смерть.

Ее неизбежность. И — страх живых перед мертвыми.

Выбранные сюжеты — «Русалочка» Андерсена, «Счастливый принц» Уайльда, «Рождественские истории» и «Сверчок за очагом» Диккенса — рассказываются-разыгрываются подряд.

А смысловой и эмоциональной кульминацией становится «Принц», страшная сказка о золотой статуе, желающей помочь своему городу выбраться из нищеты и в итоге гибнущей от рук тех, кому она помогла.

Уайльд, а за ним и Любимов выворачивают наизнанку мораль о добре — по их мнению, на хороший поступок можно получить лишь плохой ответ. Человек принимает добро как должное, и оно не вызывает у него никаких эмоций, в отличие от зла.

Сюда же вплетается другая мысль спектакля — о бескорыстности любви. Можно отозваться сердцем на поступок или движение души другого существа — неожиданно, бесконтрольно. Искренне. И в этом порыве — величайшее счастье каждого, кто считает себя живым. И покидает мир — счастливым.

Интересен пространственный ход спектакля. На этот раз Любимов поставил на сцене два огромных батута. Молодые артисты лихо подлетают на нем — дух захватывает от их кульбитов.

Через эти взлеты выстраивается любимая режиссером вертикаль — от небесного к земному, от волшебства к прозе. Неспроста батуты делят пространство сцены надвое — верх, где обитают птицы, феи и духи, и низ — для людей.

Уход может быть разным. Истерическим. Страшным. Горестным. Или же светлым. С осознанием прожитой жизни, верных поступков, испытанных чувств. Именно к этому ощущению подводит нас режиссер.

Внушая мысль, что смерть тепла и уютна, когда жизнь стоила каждой своей минуты. В финале «Сказок» герои словно бы уходят, растворяются в толще времени.

Отправляются в полет, как персонажи «Мастера и Маргариты».

Навсегда. И — с надеждой новой встречи.