Турецкий президент заявил, что операция в Сирии угрожает дружбе его страны с Россией. Отношение Реджепа Эрдогана к Асаду хорошо известно, хотя уже и не так категорично, как раньше – но будет ли Анкара обострять отношения с Москвой из-за Сирии? Ведь сама Россия не хочет нанести никакого ущерба турецким интересам – и, более того, предлагает Турции партнерство что в сирийском кризисе, что в глобальной игре. Турецкий МИД снова заявляет протест России в связи с нарушением воздушного пространства российским боевым самолетом – на что Москва говорит о случайном характере инцидента. Конечно, в Анкаре понимают, что после начала операции в Сирии российской авиации очень сложно не пересекать границу хотя бы на несколько секунд – расстояния в Сирии совсем небольшие.
Так что недовольство Турции вызвано не этим – а самим фактом российской операции, которая ставит крест на надеждах Анкары на падение Асада. Ставка на смену режима в соседней стране была сделана уже давно – и теперь Эрдогану нужно привыкать к тому, что Асад не уйдет. Впрочем, различное отношение к Асаду не мешало Москве и Анкаре все последние годы укреплять отношения по самым разным направлениям – и тем более это актуально сейчас, когда вырастает роль России и в качестве ближневосточного игрока. Однако во вторник в Брюсселе Эрдоган делает громкие заявления о том, что «нападение на Турцию означает нападение на НАТО», и предупреждает Россию о возможном ухудшении отношений:
«Всем известны наши хорошие отношения с Россией. Но если Россия потеряет такого друга, как Турция, с которым она сотрудничает во многих сферах, она потеряет многое, и Москве следует знать об этом»
Не случайно это было сказано в Брюсселе – там Эрдоган встречался с руководством ЕС и НАТО. Он хочет от Европы как сотрудничества по проблеме беженцев из Сирии (которых в Турции два миллиона), так и поддержки своих планов создания буферной зоны на севере Сирии, где этих беженцев можно было бы размещать. С идеей «зоны безопасности» Эрдоган выступает уже давно – но ни европейцы, ни американцы не торопились поддерживать ее, потому что им пришлось гарантировать ее безопасность, что невозможно сделать без военного вмешательства туда, где воюют между собой курды, халифат и обычные исламисты, чего никто на Западе не хотел.
А после начала Россией военной операции идею буферной зоны и вовсе нужно будет согласовывать с Дамаском и Москвой – то есть делать то, чего Эрдоган категорически не хочет. Слишком много поставлено было на свержение Асада – и теперь признавать его партнером по переговорам Турции будет очень нелегко. Впрочем, Россия не собирается устранять Турцию от участия в урегулировании сирийского кризиса – во-первых, это было бы невозможно, а во-вторых, Россия заинтересована в совместном с турками возрождении Сирии. Вопрос только в том, действительно ли Анкара хочет сохранения Сирии? И еще более важный вопрос – действительно ли Эрдоган готов из-за Асада поставить под вопрос дружеские отношения с Москвой?&В 
На сегодняшние заявления Эрдогана еще вчера «ответил» Кремль – пресс-секретарь Путина Песков (начинавший карьеру в МИДе в нашем посольстве в Турции) сказал, что недоразумение с самолетами не ухудшит&В отношения Москвы и Анкары: «Двусторонние отношения с&В Турцией очень комплексны и&В имеют достаточно прочную основу с&В точки зрения взаимовыгодных отношений». А турецкий премьер Ахмет Давутоглу после первой ноты протеста заявил, что инцидент не&В вызовет напряженности в&В отношениях между странами.
И хотя сегодня глава Газпрома Миллер подтвердил информацию об уменьшении в два раза пропускной мощности трубопровода «Турецкий поток», это не означает, что Москва таким образом давит на Анкару из-за Сирии – переговоры по газопроводу идут долго и сложно из-за финансовых, а не геополитических вопросов. Россия действительно хочет развивать близкие отношения с Турцией – в том числе и по сирийскому вопросу.
Но через три недели Турции предстоят парламентские выборы, на которых Эрдогану нужна победа – и он просто обязан демонстрировать твердость в отстаивании национальных интересов. А Сирия и связанная с ней курдская проблема имеют огромное влияние на отношение турецких избирателей к своей власти – поэтому признать сегодня, что его ставка на исламистов (не халифатовских) и свержение Асада оказалась битой, Эрдоган просто не может. Но это не значит, что Россия и Турция не смогут найти общий язык по Сирии, и уже тем более не ставит под удар весь комплекс наших отношений. Турция нуждается в России больше, чем Россия в Турции – и, главное, наши интересы в большинстве случаев совпадают.&В 
В прошлую пятницу Эрдоган заявил: «Обязательно встречусь с&В Путиным, чтобы обсудить с&В ним ситуацию в&В Сирии и&В выразить свою озабоченность по&В этому вопросу. Раз наши страны друзья, я попрошу его переоценить действия России в&В Сирии». Между тем два президента встречались в Москве две недели назад, а с турецким премьером Давутоглу Путин разговаривал в Нью-Йорке в прошлый понедельник.
Понятно, что Анкару предупредили о начале операции в поддержку Асада – и сейчас ее негодование вызывает то, что Россия бьет не только по халифату и близким к «Аль-Каиде» исламистам, но и по тем исламистам, которых поддерживала Турция. Впрочем, учитывая театр военных действий в Сирии, легко было догадаться, что для того, чтобы правительственная армия могла наступать, России придется разбираться со всеми противостоящими ей группировками. Но, даже понимая это, Анкара не может выступать по-другому – Эрдоган четыре года вел игру в Сирии, в которой теперь наступает внезапный перелом.
Отношение Турции к Сирии определяется несколькими факторами – в первую очередь, конечно, курдским. В случае распада Сирии на ее севере образуется курдское государство, которое будет граничить с полунезависимым иракским Курдистаном – а значит, турецкие курды, точнее, их сепаратистски настроенная часть, получат огромный стимул для подрывной работы против Анкары. Казалось бы, Эрдоган должен был выступать за сохранение единой Сирии – и первое время так и было, более того, он даже не особо критиковал Асада после начала «арабской весны».
Но потом, когда гражданская война и внешнее вмешательство в Сирии стали разрастаться, Турция также оказалась втянута в междоусобицу у соседей – причем сделав ставку на исламистов, которые воевали и с Асадом, и, что крайне важно для Анкары, с курдами. Неважно, кем были эти исламисты – «Аль-Каидой», «братьями-мусульманами» или будущим халифатом – за это, правда, задним числом турок публично критиковал вице-президент США Байден. Кроме того, Анкара пыталась сыграть на наличии в Сирии тюркских меньшинств – например, создать армию «сирийских туркменов» (завышая численность этой народности со ста тысяч до трех миллионов), которые бы бились как с Асадом, так и с халифатом.
Но ничего из этого не вышло, все кончилось разрастанием халифата – после чего Турция стала грозить военной операцией в регионе, но это уже не устраивало США, которые не считают, что Анкара должна быть управляющим Ближним Востоком. Да и сами турки не особо рвались на войну – уж больно взрывоопасным был бы прямой военный конфликт с курдами в Сирии и Ираке.
В итоге Анкара присоединилась к операциям американской коалиции, предоставив им свои аэродромы – и периодически пыталась подтолкнуть США и Европу к более активным действиям в регионе, направленным одновременно на свержение Асада, уничтожение халифата и купирование курдской проблемы. Но безуспешно – более того, многие в Турции даже подозревают, что Америка хочет разрушения их страны через создание Большого Курдистана.
В целом отношения с США у Эрдогана более чем напряженные – в том числе и из-за вмешательства англосаксов во внутренние дела Турции на стороне его противников. Мало того, что Штаты развалили соседний Ирак (обострив курдскую проблему), поддерживали конфликт в Сирии – все попытки Анкары вести совместную игру с Вашингтоном пока что приводили лишь к потерям для Турции. Например, из-за совместных игр с американцами в Египте (где они вместе поддерживали пришедших к власти «Братьев-мусульман») Анкара после прихода к власти фельдмаршала Сиси испортила отношения с Каиром. Турция оказалась с миллионами беженцев на своей территории, с полыхающей рядом войной и с доведенным до взрывоопасного состояния курдским вопросом – при плохих отношениях с США, мутных с Европой и подорванных с крупнейшей арабской страной.
И когда Россия протягивает Турции руку – предлагая не только экономическое сближение, но и общую геополитическую игру с Европой через газопровод – Эрдоган соглашается. При сохранении разногласий по Сирии.
За последние годы Эрдоган с Путиным не раз обсуждали Сирию и судьбу Асада – и не могли договориться. Хотя после последнего визита в Москву, понимая, что Россия уже идет на помощь Дамаску, Эрдоган смягчил позицию, заявив, что Асад может быть в переходном правительстве. Российская военная операция в Сирии поможет снять странное убеждение Эрдогана в том, что Асад не хочет единства Сирии – турецкий президент сам рассказал, что он говорил об этом Путину, доказывая ему, что сирийский президент «желает создать некое государство-бутик. Это регион, который протянется от Дамаска до Хамы, Хомса, Латакии и будет соответствовать 15% Сирии. Цель Асада – создать в этом регионе государство, принадлежащее ему и выходящее в Средиземное море».
Второе заблуждение Эрдогана в том, что Дамаск якобы поощряет террористическую деятельность сирийских курдов против Турции – но понятно, что в условиях идущей войны Асад не командует курдскими отрядами, которые действуют как его союзники, но не подчиненные. К тому же Россия, понимая всю болезненность курдского вопроса, не стремится разыгрывать его – в чем Анкара может быть уверена, в отличие от истинных намерений тех же Штатов.
Кстати, интересно, что начало российской операции было встречено некоторыми турецкими СМИ рассуждениями о «тайном сговоре между США и Россией» – дескать, Москва в итоге поддержала американский проект создания «Великого Курдистана» на Ближнем Востоке и потому перешла к активным действиям в регионе.
К сожалению, турецкий политический класс, как и экспертное сообщество, при всей самодостаточности в большой степени ориентирован на Запад, плохо представляет российскую политику и находится в плену русофобских мифов (в том числе и сознательно стравливающих Россию с исламским миром) – отсюда и некритическое отношение к вбрасываемым англосаксами тезисам о «походе России на юг ради возрождения империи». Это отражают как некоторые заголовки турецкой прессы – «Россия устраивает резню в Сирии!», «Империалисты, в Москву!» – так и нелепые рассуждения о сговоре Москвы с Вашингтоном насчет Курдистана.
Впрочем, понятно, что Эрдоган и Давутоглу все-таки гораздо лучше осведомлены о мотивах действий Путина. Сейчас им важно определиться с тем, что для Турции является ее главными национальным интересами. Россия предлагает сотрудничество на глобальном уровне и крепкие двухсторонние связи. А на региональном, ближневосточном, Турция не может не понимать, что ее интересам отвечают и сильный самостоятельный Иран, и единая Сирия, и активная роль России в регионе – тогда ей будет что противопоставить как тем, кто хочет взорвать курдскую мину под фундаментом ее государственности, так и исламистскому проекту халифата, вовсе не османского.
До конца года у Эрдогана будет две возможности подробно обсудить это с Путиным – через месяц в Анталье (на саммите «двадцатки»), а потом и в Казани на двухсторонних переговорах. И почему-то кажется, что изменившаяся к тому времени ситуация на сирийском фронте будет способствовать турецко-российскому взаимопониманию.