То, что в российской системе правосудия, следствия и исполнения наказаний много ужасающего, требующего исправления ещё позавчера, понятно всем. Но в нашей стране вне дискурса остается то, что, на самом деле, очень много нехорошего есть в судебной, полицейской и тюремной системах вроде бы вполне благополучных и демократических стран.

Потому интересен рассказ финна М., которому не повезло побывать в «родной» тюрьме.

— Тебе кажется, что в России сидеть легче, чем у вас?
— Русские очень гордятся тем, какие в России зоны ужасные. Если я говорю, что они чем-то более гуманные, чем западные, я раню патриотические чувства многих русских. Да, безусловно, есть ужасные вещи, в первую очередь — туберкулез, санитарные проблемы. В СИЗО условия действительно ужасные. Беспредел охранников, беспредел красной системы, суровые этапы. Но в российских зонах меня поражает одно — свобода передвижения и размеры пространства, в котором передвижение допускается.

В Финляндии зона как таковая отсутствует, существует только тюрьма. Есть «открытые тюрьмы», которые похожи на российские поселения, но в них сидит только небольшой процент заключенных; и если у тебя, например, срок за наркотики, неважно какой, ты туда уже никогда не попадаешь, а сидишь от звонка до звонка в тюрьме. Если у тебя срок полгода или два года, естественно, в Финляндии лучше сидеть.

Но представь себе, что в тюрьме нужно провести восемь лет в комнате 2x4 метра с каким-то чуваком и на улицу тебя выпускают на один час каждый день, чтобы ходить по кругу диаметром метров 50 или 100? В разных тюрьмах режимы бывают разными, но нигде ты дальше своего этажа не можешь ходить (кроме, возможно, пути на работу и обратно) и между 19.00 и 6 утра твоя дверь заперта. И надзиратель всегда находится в 5—20 метрах от тебя, неважно в какое время суток. Выдерживают люди это, в основном глотая таблетки, которые администрация раздает щедро, чтобы избегать бунтов.

Поражает, что, несмотря на все «гуманные» реформы в Финляндии в последние 100 лет, никому в голову не пришла идея о свободном передвижении и о том, что зэкам можно разрешать налаживать какие-то аспекты жизни без постоянного и тотального надзора, — всё это присутствует в российских зонах. Интересно, с каких пор? Наверное, с 1950-х годов, когда мощные протесты в ГУЛАГе наконец-то заставили отказаться от предыдущих схем. Или, возможно, они были всегда, поскольку землю для пенитенциарной системы в России не жалеют.

— Ты считаешь, что финские суды хуже российских?
— В России, особенно перед присяжными, требуется гораздо более серьезная доказательная база, чем на «демократическом Западе». Хорошо это или плохо с точки зрения обвиняемого — зависит уже от того, сколь хорошо он выдерживает пытки, — требование более серьезной доказательной базы означает, что ее добывают физическим путем. Но если человек выдерживает несколько дней избиений и издевательств, он может выйти сухим в таких случаях, когда срока на Западе не избежать.

В качестве примера могу рассказать, как недавно мой друг получил условку в Финляндии за то, что он якобы на демонстрации кидался в ментов бутылками (я совершенно точно знаю, что он этого не делал). Менты окружали более чем 400 человек, из них, думаю, несколько десятков безуспешно оказали разного рода насильственное сопротивление. Более 120 арестовали. Претензии к моему другу были такими: один полицейский якобы видел, как он кидал бутылку, передал «приметы» второму полицейскому, который передал их третьему, который взял его уже через три часа. Мероприятие снимали десятки полицейских видеокамер, но ни одна из них не зафиксировала, как мой друг якобы кидал бутылку. Эти три полицейских не смогли опознать моего друга потом по фотографиям, они не сообщили, по каким «приметам» его брали. Не было никаких очных ставок, в финском суде не бывает перекрестных допросов, которые позволяют выявить несостыковки в том, что говорят свидетели. Мой друг привел трех свидетелей, которые подтвердили его версию, но результаты нулевые — когда твои слова на кону против слов полицейского, тебе 30 свидетелей недостаточно.

Понятно, что в России у такого дела не было бы никаких перспектив, а в Финляндии оно прошло автоматом. Условка, конечно, в принципе ничего, в чем-то даже лучше, чем штраф, но это уже зависит от того, какая у тебя профессия, — теперь любой работодатель может узнать, какой ты опасный экстремист. В России менты избивали бы моего друга несколько часов, а в Финляндии побили только тех, кто слишком настойчиво просился в туалет в полицейском автобусе (в итоге им пришлось опорожняться в штаны).

— Есть ли у вас суд присяжных?
— В Финляндии нет присяжных, но есть лаутамиес (на шведском — «намдеман»), которые сидят вместе с судьями и принимают с ними решения. В караяойкеус — суде первой инстанции — все уголовные дела, по которым максимальный срок наказания более 1,5 лет, решают в составе одного судьи и трех лаутамиес, то есть у них даже большинство голосов.

В судах высших инстанций — только профессиональные судьи.

Но можно спорить о том, насколько на самом деле лаутамиес являются «представителями народа» — их назначают политические партии. Они очень сильно отличаются от российских присяжных. Присяжные в России, как правило, принимают намного чаще оправдательные решения, чем судьи, а финские лаутамиес, наоборот, как правило, придерживают всегда более жесткие наказания, чем профессиональные судьи.

И тут дело не только в системе, а также в народном менталитете. В России наказание — это дело власти, а милосердие — дело народа. В России люди жалеют преступников, понимают, что «это не они такие, это жизнь такая». Раньше так было везде — ненависть к ворам и преступникам может широко распространяться только в обществе, где люди в среднем накопили столько собственности, что у них уже есть что терять.

А в Финляндии и в других западных странах милосердие — дело немногочисленных либеральных реформаторов, которые пошли работать в тюремную и судебную систему, особенно в 1970-е годы. Они считают себя просвещенной элитой, облагораживающей темный народ. Конечно, не все судьи — реформаторы, но самые жесткие юристы предпочитают работать не судьями, а прокурорами. Правоохранительная система любой страны очень зависит от менталитета ее жителей. И в разных западных странах разные тюремные стандарты — система в Северной Европе сильно отличается от Южной (например, в Испании пытают не меньше, чем в России), которая в свою очередь совершенно отличается от США.