Органы сейчас отслеживают и деятельность нацистов, и деятельность антифа. Играя, кстати, на их вражде, создавая возможности сливать информацию о противнике и таким образом будучи в курсе деятельности и тех и других. Обе стороны передают оперативникам фотобазы, списки адресов/мест учебы/работы, разведданные о составе группировок противника, предполагаемых лидерах, участия их в тех или иных действиях.
Противостоянием наци и антифа, вероятно, интересуются вообще все правоохранительные органы: например, в деле об убийстве в апреле 2006 года молодого антифашиста Саши Рюхина проявлялось даже ФСО. Хотя убийство было совершено около метро «Домодедовская». Мочить нацистов обычно ставят сотрудников, настроенных антифашистски, а антифа — офицеров — национал-патриотов. При этом правоохранительные органы не действуют как единое целое. Противоречия в них существуют не только по общеизвестной линии МВД vs ФСБ, но и внутри каждой службы.
Например, Петровка расследует дело о драке между фа и антифа, сопровождавшейся тяжкими телесными и покушением на убийство. ОВД, на территории которого эти события происходили, в тот день облажалось и, чтобы представить ситуацию в выгодном для себя свете… уничтожает все записи с уличных видеокамер на месте драки. Или опять же в интернете выложено очень жесткое нацистское видео, запечатлевшее совершение тяжкого преступления. Милиционеры, занимающиеся разработкой его авторов… не могут обратиться в отдел, занимающийся преступлениями во Всемирной паутине. То ли потому, что отношения плохие, то ли потому, что у интернет-отдела свой «план раскрываемости».
Непонятным образом были отпущены подозреваемые по делу о минировании квартиры Тиграна Б., одного из администраторов сайта Antifa.ru, в декабре 2005 года. В результате взрыва тогда покалечило двух милиционеров. Но подозреваемые были отпущены, а дело заведено по статье «Порча имущества». Можно предположить, что кого-то высокопоставленного не устроило, чтобы в Москве судили нацистов-бомбистов.
Органы пока больше интересуются наци, потому что те делают более брутальные вещи. Процитирую Станислава Маркелова. Из интервью, которое я брал у него для «Частного корреспондента»: «Раньше наци занимались избиениями, калечили иммигрантов. И милицию это особо не волновало, в чем-то даже вызывало понимание. И раньше фашистские группировки часто были не очень законными силовыми структурами, подконтрольными правоохранительным органам. А сейчас идут убийства, и их нужно раскрывать». Но органы не любят любого, кто портит раскрываемость. И, продолжая заниматься силовыми акциями, антифа вынуждены будут пойти на эскалацию конфронтации с властью.
Антифашистское движение находится не в лучшем состоянии. Кроме идеологически окрашенного мордобоя с поножовщиной, не так много чего и есть. Есть центр «Сова», относительно адекватно отслеживающий случаи нацистского насилия, есть Светлана Ганнушкина, положившая жизнь на помощь иммигрантам, есть несколько хороших журналистов и адвокатов, обличающих преступления наци, есть и политики с вменяемой позицией по вопросам ксенофобии.
Вот что Маркелова в том же интервью рассказал об антифашизме в России: «Есть радикальный молодежный фронт, занятый насильственными действиями, но практически нет не то что умеренных, а вообще легальных антифашистских организаций. А они важны, потому как большая часть общества насилие не приемлет. Нужны общественные объединения, которые бы проводили в жизнь, пропагандировали антифа-ценности: интернационализм, социальную справедливость, равенство, важность социальных прав… А в России нет даже толкового антифашистского журнала. Нет открытых кафе, клубов, магазинов, связанных с антифа. Не будет хорошо отлаженной пропаганды — будут появляться всё новые и новые фашисты. И чтобы выбить почву из-под ног нацистов, нужно проводить и работу по социализации иммигрантов».
Легальное антифашистское движение — такой сегмент реально существует на политическом рынке России. Но пока он остается незаполненным. Те, кто захотят его занять, должны будут делать то, о чем говорил Маркелов. Но на самом деле им придется создавать такое движение фактически с нуля. Потому что в нынешнем виде антифа — это люди, хорошо умеющие драться на улице. Публичные ненасильственные акции против фашизма сейчас проводят в 90% случаев анархисты, но у них свои цели, они не стремятся объединить всех антифашистов.
Соответственно, легальные борцы с наци столкнутся с отсутствием кадров, наработок и всего прочего. И, вполне возможно, им все-таки придется обратиться к уличным антифа. Потому что молодежная политика как таковая в России в полном провале, и антифа-движение, какое бы оно ни было, — одно из наиболее социально активных молодежных сообществ. И антифа способны не только разбивать фейсы. Многие из них — выходцы из панк-хардкор-субкультуры и имеют определенный организаторский опыт (например, проведения концертов, распространения атрибутики, выпуска самиздатовских журналов, участия в экологических и зоозащитных инициативах, поддержки бездомных и т.п.).
Похожее было у фашистов: Движение против нелегальной иммиграции, еще недавно вполне заметное, было создано из кадров как раз таки уличных наци. Хотя само ДПНИ занималось вполне легальной политикой, декларировало более умеренные цели, чем нелегальные группировки нацистов. Вероятно, подобное же возможно с антифа и антифашизмом.
Отечественная резня
На протяжении ряда лет — начиная с убийства в ноябре 2005 года в Петербурге Тимура Качаравы — на страницы СМИ попадали многочисленные истории о нападениях с холодным оружием, убийствах антифа, совершенных нацистами. Нож, которым можно убить или покалечить человека, в ларьке стоит от 150 рублей. Так что неудивительно, что колющие и режущие ранения получают обе стороны противостояния. И соответственно, на скамье подсудимых оказываются и антифашисты.
Первый подобный осужденный — саратовец Андрей Мергенев. В ноябре 2007 года он был осужден на три года за то, что в ходе драки ранил нациста отверткой. Саратовские СМИ пытались представить дело как неполитическую потасовку неформальной молодежи.
8 мая нынешнего года пять лет получил петербуржец Алексей Бычин. Тоже за поножовщину, в ходе которой он ранил двух наци. Товарищи Бычина считают, что дело дошло до суда потому, что один из раненых оказался сотрудником ОМОНа (неплохое журналистское расследование о наци-настроениях в питерской милиции — А.Л.). К установлению личности и поиску Алексея питерские органы подошли серьезно — проводили беседы и запугивания людей из его круга общения, создавали фальшивые аккаунты «Вконтакте», переписывали информацию с мобильных. Человека, в итоге Бычина сдавшего, несколько часов держали в отделении милиции прикованным наручниками к батарее. Общественная кампания в поддержку Бычина не состоялась, ибо заключенному обещали «очень плохие условия в камере», если бы до суда эта история получила массовую огласку.
14 мая нынешнего года в Казани антифашист Артур Валеев получил четыре года, а его товарищ Ренат Терегулов — два года и шесть месяцев условно. Валеев действительно применил в драке нож, но столкновение было взаимным и Валеев пришел в милицию с повинной. Стоит обратить внимание и на слова судьи: «В ходе следствия было доказано, что потерпевшие Ильин и Кочубинский относятся к неформальному движению «фашисты» ... Валеев и Терегулов совершили преступление против общества».
Но самая крутая такая история, похоже, разворачивается в Одессе. 17 апреля 2009 года в этом колоритном городе тоже была драка с поножовщиной, в результате которой умер местный нацист Максим Чайка. Служба безопасности Украины разыскивает за убийство некоего Андрея Довганя. По данным СБУ, Андрей скрывается в России. В связи с убийством Чайки СБУ обещает проверить деятельность пророссийской партии «Родина», в которой, возможно, состоял Довгань. В украинских СМИ нагнетается истерия — западенцы встают на сторону молодых наци, прорусские силы — на сторону молодых антифашистов. У этой истории есть шансы стать поводом для очередной разборки на высшем уровне между российскими и украинскими властями.
P.S. В российской уголовной практике ножевые ранения формально не выделяются из ряда других возможных телесных повреждений. Например, если было применено огнестрельное оружие, дело заводится автоматически, несмотря на серьезность увечий и желание потерпевшего. По ножевым ранениям, правда, существует отдельная статистика скорой помощи, и милиция заинтересована в расследовании таких эпизодов. Вообще же нож — оружие, имеющее слабое останавливающее действие и (если не брать действия профессионалов-ножевиков) с непредсказуемыми последствиями для здоровья потерпевшего.
