Пресс-конференция Владимира Путина принесла несколько неожиданностей. Президента не спросили о некоторых важнейших темах - как о реально значимых, так и волновавших обитателей виртуального мира. Главную новость – об амнистии Ходорковского – Путин вообще сообщил после завершения пресс-конференции. А нарисованный им автопортрет – описание стиля своего руководства – остался как будто незамеченным. Общение с прессой Владимира Путина в этом году резко контрастировало с его прошлогодней пресс-конференцией. В прошлом году на Путина обрушился шквал вопросов по закону Димы Яковлева – негодовавшие либеральные журналисты почти десять раз спрашивали его о том, неужели он посмеет подписать такой «ужасный» закон? В этом году сквозной креативной темы не было – главной новостью, по которой ждали комментариев президента, была Украина, и он подробно и аргументировано изложил как причины подписания соглашения о кредите, так и снова обрисовал те угрозы, что ждали украинскую экономику в случае ассоциации с Европой и окончательного разрыва промышленных связей с Россией.
Удивительно, но многие внутриполитические вопросы, весь год будоражившие центральную прессу, в этот раз даже не были заданы – ни слова про Сердюкова и коррупцию, ничего про Бирюлево и межнациональные отношения, буквально один вопрос про Навального. Так же всего один раз коснулись такой важнейшей темы последних дней как анонсированная Путиным реформа местного самоуправления. А предложенная президентом деофшоризация, как и сильно взбудоражившая журналистское сообщество ликвидация РИА Новости, вообще были объединены в одно журналистом, задавшим последний вопрос главе государства. Никто не спрашивал про евразийскую интеграцию, никого не волновала борьба за Арктику, военные угрозы и геополитические вызовы, которые стоят перед Россией.
А некоторые из задавших вопросы так их формулировали, что Путин несколько раз пошутил на тему того, что ему приятно сегодня работать: «Вы задаёте вопрос – и сразу на него отвечаете».
Региональные журналисты, от которых в этот раз было очень много вопросов, страдали другим – слишком долгими вступлениями. Впрочем, как бы ни смеялись столичные перья над своими провинциальными коллегами, многие из них поднимали действительно серьезные темы – например, о том, что высококвалифицированные врачи уезжают из бедных регионов в богатые. Даже феерическая Маша из Приморья, при всей своей экстравагантности задала вопрос, который волнует людей гораздо больше, чем то, кого Путин считает вторым человеком в стране. Она спросила про национализацию – и президент долго и искренне пытался убедить ее в том, что есть и другие способы заставить бизнес платить налоги дома. Так же внимательно и серьезно Путин подошел и к длинному рассказу журналистки Татьяны Седых из дальневосточного Ванино, которая тоже говорила об очень важных вещах: нерентабельных предприятиях в моногородах, проблемы в которых тут же обрекают людей на голод и бунт, и соперничестве между коррумпированными силовиками в регионах. Да, это были длинные рассказы – но Путин искренне благодарил за них, и говорил о том, что разберется.
Вообще, если столичная пресса часто старалась спекулировать на личных чувствах президента – отсюда все эти «вам, как отцу двух дочерей не жалко «Пуси Райот» или «если на ваших глазах омоновец бьет девушку, что вы как мужчина стали бы делать» - то провинциалы рассказывали о конкретных проблемах регионов. И для Путина это было важно – он прямо сказал об этом: «Я ведь почему это делаю? Для того чтобы послушать таких людей, как вы, и услышать такие болевые точки, на которые власть должна обратить внимание».
Действительно, «прямая линия» с народом, которую он устраивал, будучи премьером, теперь не проводится, да и поездок по стране у него стало меньше – так что пресс-конфренция невольно превратилась в своеобразную встречу с народом: таким, как он есть по всей стране, а не только в пределах Садового кольца. И Путин не пожалел об этом - желание знать реальные проблемы людей у него осталось, и сегодня он назвал его одной из трех составляющих своего стиля руководства.
Когда Путина спросили про три главных понятия, характеризующих его стиль управления страной, он удивился – «почему именно три?». Но ответил абсолютно серьезно – и это был один из самых интересных его ответов.
«Я считаю, что человек, на каком бы уровне управления он ни находился, самое главное, он никогда не должен уклоняться от ответственности за осуществление своих полномочий. Это принципиально самый главный вопрос. Как только первое лицо или государства, или региона, или муниципального образования начинает уклоняться от ответственности&В – всё, пиши пропало, всё начинает сразу рассыпаться.
Второе. Нельзя принимать волюнтаристских решений никогда, нужно обязательно слушать людей с разными точками зрения на решение того или другого вопроса. Но если, как часто у нас говорят на совещаниях, есть развилки, то нужно иметь смелость брать ответственность за принятие окончательного решения.
И ещё одно обстоятельство, на которое хотел бы обратить внимание. Люди, которые в силу определённых обстоятельств оказываются на таком высоком уровне, которые облечены доверием своих граждан, никогда не должны отрываться от жизни самого рядового гражданина своей страны. Нужно всегда чувствовать, чем живут люди, с какими проблемами они сталкиваются, и всё время думать, днём и ночью, о том, как решить эти вопросы, иначе нет смысла работать».
То есть ответственность, коллективное обсуждение решений и понимание проблем рядовых граждан. Право принимать решение – это не только преимущество, но и тяжелая обязанность руководителя. Он не должен перекладывать ответственность на другого или просто избегать принимать решения. В случае же с первым лицом государства он вообще не может сказать, что это не мое дело и пускай этим занимается другой орган власти – как потому, что, в конечном счете, именно он отвечает за все происходящее в стране, так и потому что над ними нет никого, кроме Бога. И точно также он не может уйти от принятия решения, или бесконечно откладывать его &В – потому что нерешенная проблема через какое-то время вернется в еще более тяжелой форме или вообще станет причиной краха власти или даже государства.#{bigimage=767144}
Безответственный избранный руководитель (даже если он не коррупционер, а всего лишь поклонник «выборной демократии») может и не думать об этом – его выбрали на несколько лет, он сделал то, что считал правильным, ну не получилось, что же делать. Путин мыслит совершенно другими категориями. Как сказал он, отвечая уже на другой вопрос: «Никто не может ссылаться на то, что «до меня что-то было плохо, поэтому плевать я хотел, теперь делать ничего не буду». В известное время я тоже стал главой государства, я не мог сказать: «Знаете, армия развалилась, я ничего делать не буду». Нет, я не имею права так поступать».
Слова Путина про волюнтаризм прямо отсылают нас к событиям полувековой давности, когда именно с такой формулировкой был отстранен от власти Никита Хрущев. Наши либералы очень любят называть это переворотом – хотя это была абсолютно легальная смена власти, с соблюдением всех партийных процедур того времени. Когда Путин только пришел к власти, околокремлевские наблюдатели иногда говорили о том, что он со всеми соглашается, никому не говорит «нет». Теперь те же люди говорят, что он никого не слушает, все решения принимает сам – то есть был неуверенный в себе руководитель, а стал чуть ли не диктатор. И то, и другое далеко от истины, и говорит скорее об изменившемся стиле его поведения.
В начале нулевых Путин вникал в такое количество проблем и нюансов управления страной (к тому же находившейся в полуразваленном состоянии), что ему нужно было одновременно и учиться, и принимать решения. Спустя 14 лет он знает об управлении и&В  проблемах России гораздо больше, чем любой человек во власти – и не потому что такой умный, а потому что такой опытный. Но и в этой ситуации он не становится Хрущевым – Никите Сергеевичу хватило 10 лет у власти, чтобы окончательно превратиться в человека, принимавшего решения, против которых возражали как специалисты, так и его коллеги по руководству. И это при том, что советская управленческая машина работала как часы – значит любое принятое наверху решение тут же исполнялось по всей стране. Приказали разделить обкомы на промышленные и сельскохозяйственные (чудовищная глупость) – взяли и разделили.
Путин в последнее время тоже принимает решения, которые не нравятся многим в элите – но не потому, что они безграмотны, а по причине того, что ограничивают ее космополитические и коррупционные замашки. Но недовольные не принадлежат к числу путинского «Политбюро» (теперь во многом оформленного в виде Совета безопасности) - среди ближайших соратников Путина есть общность взглядов по принципиальным позициям, например, таким как деофшоризация, национализация элиты или опора на традиционные ценности. Близким сподвижникам, с которыми Путин работает давно и плотно, он доверяет – и поэтому нет лукавства в его словах о том, что ошибаются те, кто считает, что все происходит в режиме ручного управления, что «в большей степени вопросы управления выходят на главу государства». Как сказал Путин, «выходят вопросы, которые находятся так или иначе в поле зрения общественности» - отсюда и впечатление, что всем управляют из Кремля.
Действительно, президенту часто приходится вмешиваться в ситуации, в которых по идее вообще не требуется его участие, но это происходит именно в тех случаях, когда нижестоящие руководители не хотят брать на себя ответственность (как, например, в Пикалево) или когда подготовленные чиновниками законы встречают сопротивление широкой общественности (как было с реформой РАН). Конечно, сильнейшим образом мешает управлению страной коррупция, но главное, о чем не стоит забывать: по сути весь наш социально-экономический строй, как и вся наша система власти носят переходный, неустоявшийся характер – страна вышла из социализма, но так и не определилась с той социальной формацией, которая отвечала бы интересам большинства населения и при этом обеспечивала бы развитие страны. От первого лица в этой ситуации зависит гораздо больше, чем в стабильной, устоявшейся системе, где есть хотя бы устойчивый консенсус как между элитами, так и внутри общества. Вопрос о национализации, на который сегодня так подробно отвечал Путин, как и тот факт, что за нее выступает не меньше половины населения – лишь одно из подтверждений этому.
Третье качество, отмеченное Путиным как чрезвычайно важное для руководителя – не отрываться от жизни рядового гражданина, «чувствовать, чем живут люди, с какими проблемами они сталкиваются, и всё время думать, днём и ночью, о том, как решить эти вопросы». То, что многие в нашей элите и креативном классе посчитают это пустыми словами, говорит только об их личном цинизме (если не о презрении к народу), а не о Путине. В то время, как москвичи смеялись над вопросами провинциальных журналистов, президент внимательно выслушивал их и старался отвечать по сути вопроса – и это лучшее подтверждение тому, что несмотря на все испытания, искушения и нагрузки последних 14 лет Путин сумел не забронзоветь.